С мыслями о Бенджамине и его отношениях с отцом вдруг пришло чувство одиночества. Взгляд Кэтрин блуждал по комнате от одной семейной реликвии к другой. Вся мебель — от полукруглого изголовья старой кровати красного дерева до раздвижного столика и вишневых стульев у окна — принадлежала ее родителям. Втроем они занимали квартирку на верхнем этаже здания. Мать Кэтрин превратила ее в уютное и гостеприимное жилье, где они провели вместе столько чудесных лет.
Кэтрин зажмурилась, вспоминая те времена. Папа так обожал воздушную кукурузу, что им с матерью приходилось готовить ее каждый вечер. И сегодня запах этой еды неизменно вызывает у нее в памяти образ отца. Вернувшись из Ричмонда, она уже не смогла жить в квартире, и Сара с Фредом помогли ей перенести вещи в эту маленькую комнату.
Открыв глаза, Кэт остановила взгляд на фото, стоявшем на тумбочке. Взяла его в руки и вгляделась в лица родителей. Сейчас они могли бы посоветовать ей, что делать с гостиницей, и особенно с Кевином Стоуном. Чувство беспредельного одиночества вновь захлестнуло ее. Обжигающие слезы выступили в уголках глаз и уже катились, катились вниз, но она решительно утерла их ладонью. Слез и без того было пролито довольно, и они не могли ничем помочь. Кевин Стоун не из тех, на кого они могли бы произвести впечатление.
Невозможно поверить, что, выходя за него замуж, Кэт сознательно и навсегда распрощалась с жизнью на мысе Алава. Со времени ее панического бегства из Ричмонда единственным смыслом жизни Кэтрин сделалось процветание гостиницы. В конце концов — это ее долг перед родителями.
Поставив фотографию на место, она прилегла на постель. Шелковое покрывало приятно холодило тело, и Кэт устало закрыла глаза. Нет, это невероятно: ни за что на свете она не покинула бы Алаву по собственной воле! Что-то у Кевина здесь не сходится.
Она плыла среди облаков, окутанная теплом и светом. Было ясно, что это сон, но просыпаться не хотелось. Ведь так приятно лежать в полной неподвижности, отдавшись на волю облаков, которые мягко пружинят и взлетают на гребни невидимых волн. Ее руку кто-то осторожно держал. Сжав пальцы, она была вознаграждена ответным пожатием. Тихая усмешка достигла ее слуха. Прохладный металлический предмет скользнул по пальцу, но в следующий момент рука вновь окунулась в тепло.
— Кэтрин, любовь моя, проснись, — произнес ласковый голос. — Уже почти полдень.
Она нахмурилась и пробормотала:
— Я сплю!
Не было никакой возможности открыть глаза — таким чудесным было это плавание.
Кэти притянула источник тепла к лицу и потерлась об него щекой. Это была ладонь, гораздо большая по размерам, чем ее собственная, явно мужская. Папа? Нет, рука не напоминала ладонь отца, хотя, совершенно очевидно, принадлежала мужчине. Где-то в глубинах ее сознания шевельнулась пробуждающаяся память… Пытаясь вызвать воспоминания, Кэтрин прижалась губами к тыльной стороне этой незнакомой ладони. Послышался еле слышный вздох.
Если бы ей удалось безошибочно определить источник этих легких, волшебных прикосновений и звуков, она впервые за долгие годы почувствовала бы себя на седьмом небе, но кто же, кто это мог быть? Чем сильнее она напрягала память, тем быстрее гасли всякие намеки на прояснение, пока все окончательно не окуталось мраком.
Со вздохом разочарования Кэт приподняла веки и увидела Кевина Стоуна, сидящего на краю ее постели. На нем были джинсы и тенниска в красную и белую полоску. Волосы Кевина оказались взъерошены, словно после прогулки при сильном ветре. Уголки рта приподнялись в мягкой улыбке, а в глазах она прочитала такое, чего ей никогда не доводилось видеть в них прежде. Это было похоже на нежность, но только ли? С возмущением Кэт осознала, что держит в руках и целует именно его ладонь! Отпрянув, она резким движением села на постели.
Судорожно пошарив вокруг себя в поисках простыни, она убедилась, что заснула, не раздеваясь. Кэт инстинктивно поправила волосы, затем надменно взглянула на Кевина.
— Что ты делаешь в моей комнате? Как ты вообще попал сюда?
Выражение нежности в его глазах как будто померкло.
— Доброе утро, Кэтрин! Я вошел сюда через дверь, которую ты так заботливо оставила незапертой.
— По-твоему, это достаточный повод для того, чтобы спокойно входить в чужую комнату? — настаивала она. — Никто из постояльцев не имеет на это права.
— Мужья имеют очевидные привилегии, которых нет у простых постояльцев. — Его брови слегка приподнялись. — Послушай, Кэт, почему бы тебе не приберечь свое благородное негодование до момента, когда ты уже не будешь выглядеть как заспанный котенок? Насколько я помню, раньше по утрам за тобой не водилось такой суровости.
— Похоже, твоя память пострадала не меньше моей. — Ее рука начала подниматься, указывая ему на дверь. Искра света, неожиданно вспыхнувшая при этом на безымянном пальце, заставила ее забыть о своем намерении… — Что… что это такое?
— Твое обручальное кольцо, — спокойно ответил Стоун, извлекая из нагрудного кармана тенниски сложенный лист бумаги. — Секретарь передал мне на подпись кое-какие документы и решил привезти их лично вместе с нашим брачным свидетельством. Я попросил его захватить и твое кольцо.
С раскрытым от изумления ртом Кэтрин смотрела на маленькую вещицу, мерцавшую и вспыхивавшую в потоках утреннего света. Изощренные вензеля, казалось, были оставлены на золоте коньками крошечных фигуристов. В середине — один крупный бриллиант, не меньше двух каратов. А это… неужели изумруды? Три зеленые капли украшали с каждой стороны золотой поясок, отходивший от главного камня. Конечно, некоторые могли бы назвать кольцо чересчур ярким, даже, возможно, вычурным…
— На самом деле в бриллианте четыре карата, — словно угадав ее мысли, усмехнулся Кевин. — Похоже, это единственное, что в тебе не изменилось. Кольцо и раньше казалось тебе кричащим, однако оно очень гармонирует с твоими глазами.
— Я рада, что не рассталась окончательно со своими вкусами и привычками, — пробормотала она и потянулась к кольцу, чтобы снять его.
Пальцы Кевина сомкнулись на ее кисти, и Кэтрин вновь почувствовала спокойную уверенность его прикосновения.
— Не надо торопиться, — ответил он на ее немой вопрос. — Кто знает? Быть может, оно тебе понравится. — Другой рукой он приподнял свидетельство и подал ей, держа так, чтобы было удобно читать. — Видишь? Здесь зафиксировано твое право носить это кольцо.
Кэт пробежала документ глазами, затем протянула руку, чтобы взять его, и принялась изучать внимательнее. Все слова были на месте, неопровержимо свидетельствуя, что два года назад в феврале Кэтрин Спайс действительно вышла замуж за Кевина Стоуна. Отрицать подлинность документа не позволяла ее собственная подпись, красовавшаяся на самом видном месте.
Побледнев, Кэтрин подняла на него глаза, полные страдания.
— Так, значит, это правда, — прошептала она. — Я в самом деле твоя жена, но… я не помню, где и когда мы обвенчались.
