Как любому отдельному соединению, действующему на особом участке фронта, Ладожской флотилии придали свою собственную авиацию. Правда, как и сама корабельная группа, ладожская авиационная часть тоже была весьма немногочисленной: в 41-й морской ближнеразведывательной авиаэскадрилье под командованием капитана Баканова насчитывалось всего восемь так называемых «летающих лодок», гидросамолетов «МБР-2», «морских ближних разведчиков». Из-за своей аббревиатуры эти слабовооруженные и тихоходные машины были наречены кличкой «амбарчик». Базировалось это летное подразделение на аэродроме в Новой Ладоге, маленьком городке на южном берегу Ладожского озера.
Таким «любительским» составом на малопригодных к бою кораблях и с ничтожным количеством самолетов флотилия начала свою Финскую кампанию.
Первым действием озерных краснофлотцев было выдвижение на север, поближе к границе и месту боевых действий. Для этого в полном соответствии с поговоркой о самосоздаваемых трудностях первый отряд кораблей, и без того плохо ориентирующийся в дневных условиях туманной осенней Ладоги, бесстрашно вышел в путь в одиннадцать часов вечера 30 ноября. К счастью, ночной переход завершился без потерь, и к утру корабли бросили якорь в гавани Никулясы, ожидая делегата от 142-й стрелковой дивизии, чтобы осуществить контакт и увязать взаимодействие с сухопутными войсками. Но 19-й полк 142-й дивизии стремительно шел вперед, и с пустынного берега бухточки Никулясы корабли никто не поприветствовал. В этот же день, разминувшись по времени со своей поддержкой с озера, командир 142-й дивизии в свою очередь в отчете категорично написал: «Сосед справа — Ладожская флотилия отсутствует»[22].
Не дожидаясь позднего рассвета, два катера из отряда выдвинулись на разведку дальше, вдоль берега на север, тем самым перейдя водную государственную границу. В ночной темноте на каком-то участке берега их обстреляли из пулемета. Кто это был, свои или финны, командиры катеров выяснять не решились и после этого оба поспешили ретироваться к месту промежуточной стоянки.
В середине дня вылетевшая на боевое задание эскадрилья советских бомбардировщиков «СБ» обнаружила группу кораблей на рейде у бухты Никулясы. Проявляя рвение и энтузиазм первых военных будней, самолеты сбросили на свои же корабли около двадцати бомб. К счастью, степень мастерства летчиков была примерно такой же, как и у моряков, поэтому ни один из сброшенных «подарков» не попал в цель.
Словно обуреваемые справедливым чувством мести к «сталинским соколам» за попытку их потопить в самом начале ратных дел, на следующий день корабли отряда открыли огонь по тихо возвращавшемуся с разведки самолету «МБР-2». И опять же, благодаря необученности личного состава и низкой облачности крылатому разведчику из 41-й авиаэскадрильи удалось невредимым вернуться на аэродром.
В это время осенний низкий туман Ладожского озера плавно перенес флюиды нелепых неудач с советской стороны на финскую.
Не зная, какая армада может скрываться за дымкой горизонта у Советов, два небольших минных заградителя из финской флотилии торопливо минировали фарватеры озера неподалеку от устья реки Тайпалеен-йоки, чтобы обеспечить непроходимый барьер для кораблей Красного флота. Но своенравные воды озера быстро разметывали их старания. В конце концов, когда пыхтя от усердия, катер «Кивиниеми» гордо продефилировал над тем местом, где сам только что установил мину и тут же подорвался, всю ответственность за береговую оборону финны возложили на свои прибрежные батареи.
Караул береговой батареи «Ярисевя» зорко всматривался в близкий горизонт озера. И когда 1 декабря на этом самом горизонте проступили силуэты двух советских катеров, ее орудия открыли огонь. Катерам стрельба батареи не нанесла никакого вреда, зато местоположение и сам факт наличия этого огневого подразделения был занесен в разведывательные сводки 7-й армии РККА. Теперь батарею ожидало пристальное внимание со стороны противника.
Тем временем озеро продолжало наводить на Ладожскую флотилию «сглаз и порчу». В вечерних сумерках, пытаясь зайти с рейда в бухту Никулясы, командир катера «413» всадил свой корабль в каменный мол. В полном соответствии с законом боевой взаимовыручки на помощь катеру поспешил его напарник, «414-й». Последний при попытке снять пострадавший катер с мели пробил у себя дно в двух местах.
Два других катера нашли более удобное место дислокации — брошенную финнами гавань у мыса Саунаниеми. Бухта находилась недалеко от устья Тайпалеен-йоки, от сурового нрава Ладоги катера охранял длинный каменный мол (существующий и поныне), а глубины гавани позволяли встать в ней кораблям с осадкой не менее трех метров.
3 декабря командиром передовой группы флотилии было принято решение протралить проход вдоль берега от Саунаниеми до самого пункта Тайпале. Надо сказать, что прибрежное дно озера в этом районе не особо глубокое и изобилует крохотными островками и каменистыми банками. Как и прошедшим днем, едва тральщики показались в зоне видимости батареи «Ярисевя», оба ее орудия начали вести стрельбу. И тут же список неудач с финской стороны пополнился еще одной. Два снаряда разорвались сразу после выстрела, ранив трех человек из обслуги, которых отправили в госпиталь в Пюхяярви.
Снаряды не достигали советских кораблей, но командир отряда полез на рожон. Он приказал канонерской лодке «Ораниенбаум» обстрелять батарею. В окружении тральщиков лодка подошла к мысу Ярисевянниеми на расстояние девяти километров и обменялась с противником несколькими залпами. Ни финские, ни советские снаряды не поразили своих целей, ложась то недолетом, то перелетом. Когда «Ораниенбаум» стал поворачивать на обратный курс, на его пути встретилась одна из упоминаемых выше банок. В 16.47 лодка на полном ходу уткнулась прямо в середину гряды камней.
Оба тральщика попытались оказать содействие своему флагману. Но декабрьский день недолог. На озеро опустилась ночь, ветер усилился, и при попытке снять «Ораниенбаум» с мели один тральщик пробил себе дно, а второй повредил винт. Охранявший всю эту компанию катер «415» начало швырять на немилосердных волнах, и в конце концов он тоже обнаружил течь у себя в трюме, а в добавок ко всему прибывший вечером на подмогу катер «215» также повредил винт.
Погода испортилась, и четыре обездвиженных корабля остались ждать помощи от своих сослуживцев. Благо декабрьский воздух Ладоги наполнен сыростью и туманом, и финны не видели неудачу группы плавсредств своего противника. От батареи финнов корабли отделяло расстояние в девяносто пять кабельтовых (17,5 км), которое для снарядов калибром 120 мм являлось непреодолимой дистанцией. Да если бы финны и увидели советских моряков, вряд ли они смогли бы что-либо предпринять в условиях штормящего озера…
На следующий день ветер усилился еще больше. Корабли отбуксировать не удалось, и в обратный путь они отправились только 4 декабря. Еще через пару дней четыре поврежденных катера и два тральщика отбуксировали на ремонт в Шлиссельбург. На этом их боевая биография и закончилась.
Но оставались еще корабли, которые к моменту первых столкновений флотилии с финской береговой обороной уже подходили к гавани у Саунаниеми.
