Charles Hardwick (ум. 1859): Christ and other Masters. London, 4th ed. by Procter, 1875.
M. Schneckenburger (ум. 1848): Vorlesungen über N. Testamentliche Zeitgeschichte, aus dessen Nachlass herausgegeben von Löhlein, mit Vorwort von Hundeshagen. Frankf. а. M. 1862.
A. Hausrath: N. Testamentliche Zeitgeschichte. Heidelb. 1868 sqq., 2d ed. 1873 — 1877, 4 vols. Первый том вышел в третьем изд. в 1879. Эта работа описывает состояние иудаизма и христианства во времена Христа, в апостольскую и послеапостольскую эпоху, вплоть до правления Адриана (117 г. по Р.Х.). Английский перевод: Poynting and Guenzer, Lond. 1878 sqq.
E. Schürer: Lehrbuch der N. Testamentlichen Zeitgeschichte. Leipz. 1874. Пересмотренное и расширенное издание под названием: Gesch. des jüd. Volkes im Zeitalter Christi. 1886, 2 vols. Англ. перевод: Edinb. and N. Y.
H. Schiller: Geschichte des römischen Kaiserreichs unter der Regierung des Nero. Berlin, 1872.
L. Friedländer: Darstellungen aus der Sittengeschichte Roms in der Zeit von Augustus bis zum Ausgang der Antonine. Leipzig, 5th ed., revised, 1881, 3 vols. Стандартная работа.
Geo. P. Fisher (Йельский колледж, Нью–Хейвен): The Beginnings of Christianity. N. York, 1877. Chs. II–VII.
§ 8. Центральная роль Христа в истории мира
Для того чтобы ясно увидеть связь христианской религии с предшествующей историей человечества и оценить ее огромное влияние на все будущие эпохи, мы должны сначала рассмотреть готовность к пришествию нашего Спасителя, которая присутствовала в политическом, нравственном и религиозном состоянии мира.
Поскольку религия — самый глубокий и святой вопрос, волнующий человека, появление христианской религии на исторической сцене — важнейшее из всех событий. Это конец старого мира и начало нового. Идея Дионисия Малого отсчитывать начало нашей эры от Рождества Спасителя была замечательной. Иисус Христос, Богочеловек, Пророк, Священник и Царь человечества, по сути, являет Собой стержень и поворотный пункт не только хронологии, но и всей истории в целом и ключ ко всем ее тайнам. Вокруг Него, Солнца нравственной Вселенной, вращаются по своим орбитам все народы и все важные события религиозной жизни мира, которые прямо или косвенно, вольно или невольно вносят свой вклад в прославление Его имени и помогают Его делу. Историю человечества до Его рождения следует рассматривать как период подготовки к Его пришествию, а историю после Его рождения — как постепенное распространение Его Духа и Его Царства. «Все Им и для Него создано». Он — «Желаемый всеми народами». Он явился, «когда пришла полнота времени»,[47] когда процесс приготовления был завершен, а нужда мира в искуплении полностью раскрыта.
Это приготовление к христианству, собственно, началось с самого сотворения человека, который был создан по образу Божьему и предназначен для общения с Ним через вечного Сына; а также с обетования спасения, которое Бог дал нашим прародителям как путеводную звезду, чтобы она указывала им путь среди тьмы греха и заблуждения.[48] Смутные воспоминания о первозданном рае и последующем грехопадении, а также надежды на грядущее искупление продолжают существовать даже в языческих религиях.
Личность Авраама, жившего приблизительно за тысячу девятьсот лет до рождения Христа, делит религиозное развитие человечества на две независимые и очень неравные по своим размерам ветви: иудаизм и язычество. В конце концов они смыкаются и воссоединяются во Христе, общем Спасителе, в Котором находят свое исполнение все образы и пророчества, желания и чаяния древнего мира; но в то же время нечестивые представители обеих ветвей объединяются в смертельной вражде к Нему и тем самым заставляют Его всепобеждающую силу истины и любви проявиться во всей полноте.
Поскольку христианство представляет собой примирение и союз Бога и человека в Богочеловеке Иисусе Христе, христианству должен был предшествовать двойной процесс приготовления: приближение Бога к человеку и человека к Богу. В иудаизме это приготовление происходило прямым и позитивным образом, по направлению сверху вниз, завершившись рождением Мессии. В язычестве оно происходило непрямым и, по большей части, негативным образом, по направлению снизу вверх, завершившись беспомощным воплем мольбы человечества о спасении. В первом случае мы видим особое откровение или самораскрытие единого истинного Бога в слове и деле, которое становится все более ясным и понятным, пока, наконец, Слово не является в человеческой плоти, чтобы воскресить ее для общения с Собой; во втором случае мы видим людей, несомненно ведомых провидением Божьим и освещаемых отблеском Слова, сияющего во тьме,[49] но лишенных прямого откровения и оставленных «ходить своими путями»,[50] «дабы они искали Бога, не ощутят ли Его, и не найдут ли».[51] В иудаизме для человека подготавливается истинная религия; в язычестве для истинной религии подготавливается человек. В первом случае рождается божественная Сущность; во втором человек видоизменяется, чтобы принять Ее. Первые подобны старшему сыну из притчи, жившему в доме своего отца; вторые подобны блудному сыну, расточившему свою часть наследства, но в конце концов содрогнувшемуся при виде разверзшейся перед ним бездны погибели и с покаянием вернувшемуся в лоно сострадательной любви своего отца.[52] Язычество — это звездная ночь, полная тьмы и страха, но также и таинственных знамений и нетерпеливого ожидания дневного света; иудаизм — рассвет, полный новой надежды и обетования восходящего солнца; оба растворяются в солнечном свете христианства и свидетельствуют о правоте его претензий на звание единственной истинной и совершенной религии для человечества.
Опять же, приготовление язычников происходило отчасти в интеллектуальной и литературной, а отчасти в политической и социальной сфере. Первая представлена греками, а вторая — римлянами.
Иерусалим, святой город, Афины, город культуры, и Рим, город власти, могут служить символами трех факторов этой истории приготовления, которая завершилась рождением христианства.
Этот процесс — приготовление к искуплению в истории мира, языческие поиски «неведомого Бога»[53] и мира внутри себя, а также законничество и утешительная надежда в образе Иерусалима — повторяется в жизни каждого отдельного верующего, ибо человек создан для Христа, и «душа его не находит себе покоя, пока не успокоится во Христе».[54]
