Гекатеевские, авиеновские, геродоровские этнонимы не повторяются в этнонимике более позднего времени. Конечно, сопоставления между этнонимией двух эпох возможны и даже необходимы. Так, тартессии именуются турдетанами или турдулами, а мастиены — бастетанами или бастулами. Можно сделать и другие сопоставления. Но повторения все-таки нет. Гекатей, говоря о мастиенах, отмечает, что называются они по городу Мастии. У тех же мастиенов были, по Гекатею, и другие города: Майнобора, Сикс, Молибдина.
Все это позволяет сделать вывод о наличии в Тартессиде деления территории на отдельные округа, в какой-то степени подобные греческим филам. Эти округа явно были основаны на племенной базе: вероятно, каждое племя или группа племен, включая самих тартессиев, во главе с наиболее значительным городом образовывали такую «филу», центром которой и был город. Совпадение названия «филы» или племени с названием города может говорить либо об избрании тартессиями центрального города данного племени (при упорядочении ими территории державы) в качестве столицы, либо о распространении названия города на окружающую территорию. Фрагмент Гекатея о мастиенах говорит как будто о второй возможности. Но поскольку этот отрывок является единственным, приходится быть предельно осторожным.
Наличие в Тартессиде «плебса» подразумевает и существование аристократии. Археологические исследования показали резкое различие в уровне жизни и в способах погребения знати и простого народа. Знать хоронят в пышных гробницах типа гробницы «Ла Хойа» около Онобы или в камерах под погребальными холмами, как в Сетефилье, в то время как людей, занимающих более низкое положение, сжигают, и их пепел собирают в урны, помещаемые в сравнительно скромные ямы. Резко различается и погребальный инвентарь[185]. На территории Тартессиды найдены великолепные клады драгоценностей, как местных, так и импортных, преимущественно финикийских, свидетельствующие о богатстве тартессийской знати[186].
Аристократия занимала видное положение в политической системе Тартесса. В Канчо Роано раскопан комплекс дворцового типа, бывший, по-видимому, одновременно святилищем и экономическим центром, центром сбора и, вероятно, дальнейшего распределения продуктов, центром торговли[187]. Несколько позже подобные комплексы были раскопаны и в других местах Эстремадуры[188]. Эти комплексы находятся на окраине тартессийского мира. Поэтому кажется справедливым высказанное мнение, что подобные, но, может быть, еще более значительные центры должны были быть в сердцевине Тартессийской державы[189].
Политическая система Тартесса увенчивалась фигурой царя. О существовании царской власти говорит и миф о Гаргорисе и Габисе. Важно, что в нем упоминается способ наследования власти: Габис был назначен наследником царства своим предшественником (дедом и отцом одновременно) (XLIV, 4, 10), а после смерти Габиса царство удерживалось его наследниками (XLIV, 4, 14). Ясно, что в тартессийской среде не возникало никаких сомнений в прямом наследовании царской власти и в праве царя передавать эту власть своим преемникам. Ни о какой роли народа здесь не упоминается. Видимо, ее и не было.
До нас дошли имена некоторых тартессийских царей, но они мало что дают. Первым в этом списке обычно называют Гериона, с которым сражался Геракл. В этом мифе, по-видимому, отразилось какое-то знакомство греков с Дальним Западом[190], но все же Герион — чисто греческая фигура. Сохранился вариант мифа, согласно которому бой Геракла с Герионом происходил в Эпире (Fr. Gr. Hist I, Нес. fr. 149). Вероятно, Герион принадлежал к тем мифологическим фигурам, которых народная фантазия помешала на край известной ойкумены, и по мере расширения этой ойкумены сцены из таких мифов переносились все дальше к концу земли. Возможно, довольно рано действие сражения между Гераклом и Герионом локализовалось на острове Эрифии (Hes. Theog. 290, 983)[191]. Существование у испанских берегов острова с подобным названием (Plin. IV, 120) и, может быть, города или крепости, название которой греки восприняли как Крепость Геронта (Av. Or. mar. 263, 304), могло способствовать тому, что локализация мифа окончательно закрепилась за Южной Испанией[192].
Сложнее обстоит дело с Нораксом. С одной стороны, он полностью включен в греческую мифологическую генеалогию: по Павсанию (X, 17, 5), он — сын Эрифии, дочери Гериона, и Гермеса: Солин (IV, 1) тоже называет его сыном Меркурия. С другой стороны, имя Норакса в греческой и римской литературе больше не встречается[193], так что никакого другого происхождения, кроме тартессийского, мифология не отмечает, а в испанской ономастике встречается имя Нори (Норисси), которое сопоставляют с Нораксом[194]. Норакс считается основателем Норы на Сардинии, а связи между Испанией и Сардинией, как об этом уже говорилось, существовали во II тысячелетии до н. э. Активны они были и в тартессийскую эпоху[195]. Может быть, не случайно древнейшая финикийская надпись на Западе была найдена именно в Hope (CIS I, 144), причем по очень вероятному чтению там упоминается Таршиш[196]. Поэтому кажется возможным, что Норакс относится все же к мифическим тартессийским царям, позже соединенным с эллинскими мифическими фигурами.
