Марцеллин пишет: «Аланы, разделенные по двум частям света, раздроблены на множество племен, перечислять которые я не считаю нужным. Хотя они кочуют, как номады, на громадном пространстве на далеком друг от друга расстоянии, но с течением времени они объединились под одним именем и все зовутся аланами вследствие единообразия обычаев, дикого образа жизни и одинаковости вооружения».
Историк описывает алан как типичных кочевников:
«Нет у них шалашей, никто из них не пашет; питаются они мясом и молоком, живут в кибитках, покрытых согнутыми в виде свода кусками древесной коры, и перевозят их по бесконечным степям. Дойдя до богатой травой местности, они ставят свои кибитки в круг и кормятся, как звери, а когда пастбище выедено, грузят свой город на кибитки и двигаются дальше. В кибитках сходятся мужчины с женщинами, там же родятся и воспитываются дети, это – их постоянные жилища, и куда бы они ни зашли, там у них родной дом. Гоня перед собой упряжных животных, они пасут их вместе со своими стадами, а более всего заботы уделяют коням. Земля там всегда зеленеет травой, а кое‐где попадаются сады плодовых деревьев. Где бы они ни проходили, они не терпят недостатка ни в пище для себя, ни в корме для скота, что является следствием влажности почвы и обилия протекающих рек. Все, кто по возрасту и полу не годятся для войны, держатся около кибиток и заняты домашними работами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховой ездой, считает позором для мужчины ходить пешком, и все они становятся вследствие многообразных упражнений великолепными воинами».
Интересно сообщение Марцеллина, что аланы «во всем похожи на гуннов, но несколько мягче их нравами и образом жизни». Не вполне понятно, какое сходство имеется в виду, надо полагать, что не внешнее, – ведь, по словам историка, «почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые». Что же касается сравнительной «мягкости» аланских нравов, то надо иметь в виду, что сам Марцеллин пишет следующее:
«Как для людей мирных и тихих приятно спокойствие, так они находят наслаждение в войнах и опасностях. Счастливым у них считается тот, кто умирает в бою, а те, что доживают до старости и умирают естественной смертью, преследуются у них жестокими насмешками, как выродки и трусы. Ничем они так не гордятся, как убийством человека, и в виде славного трофея вешают на своих боевых коней содранную с черепа кожу убитых. Нет у них ни храмов, ни святилищ, нельзя увидеть покрытого соломой шалаша, но они втыкают в землю по варварскому обычаю обнаженный меч и благоговейно поклоняются ему, как Марсу, покровителю стран, в которых они кочуют»187.
Во всяком случае, сходства алан с гуннами вполне хватило для того, чтобы аланы присоединились к гуннскому союзу и в значительной степени смешались со своими завоевателями. Марцеллин по этому поводу писал: «И вот гунны, пройдя через земли аланов, которые граничат с гревтунгами и обычно называются танаитами, произвели у них страшное истребление и опустошение, а с уцелевшими заключили союз и присоединили их к себе»188. Но к гуннскому нашествию мы перейдем в следующей главе. А сейчас, чтобы закончить краткий обзор тех народов и политических сил, с которыми столкнулись гунны в Европе, скажем несколько слов о Северном Причерноморье и Крыме.
Северное Причерноморье издавна было колонизовано греками. Они основали на берегах Черного и Азовского морей множество торговых городов-полисов со смешанным греко-варварским населением и смешанной же культурой. Греческие поселения доходили до окрестностей современного Новороссийска и устья Дона. Крупнейшими из них были Ольвия (возле устья Южного Буга), Херсонес (в черте современного Севастополя) и ряд городов Боспорского царства.
Боспорское царство, возникшее еще в V веке до н. э., объединяло греческие города, лежавшие по обе стороны Боспора Киммерийского (Керченского пролива). Самыми значимыми центрами его были Пантикапей, Фанагория, Гермонасса, Горгиппия. На северо-востоке форпостом, оторванным от основной территории, был Танаис в устье Дона. Примерно с рубежа эр весь этот регион находился в той или иной степени зависимости от Римской империи. В основном здесь обитало греко-варварское население, а среди варваров преобладали сарматы.
В середине III века готы разгромили Танаис, Горгиппию и многие другие города Боспорского царства и всего Северного Причерноморья и стали использовать побережье как базу для морских походов по Черному и Средиземному морям. В начале 70‐х годов того же века император Аврелиан разбил готов, и в регионе восстановился некоторый порядок. Готы прекратили свои набеги, хотя и сохранили контроль над значительной частью Крыма.
Ко второй половине IV века крымские готы обитали в основном в Горном Крыму – археологи находят здесь множество погребений с характерным для них обрядом трупосожжения. Число алан в Крыму тоже увеличилось – они, вероятно, выступали в союзе с готами, и часть их переселилась на полуостров из Предкавказья. Степи же Крыма в предгуннское время населяли немногочисленные кочевые сарматские племена, родственные аланам189.
Греческие города Северного Причерноморья и их сельскохозяйственная округа так и не смогли оправиться после готского разгрома. Отметим, что долгое время историки связывали упадок этого региона с пришедшими сюда позднее гуннами. Но в последнее время возобладала точка зрения, что упадок здесь начался значительно раньше, еще в III веке190. Более или менее успешно пережил это трудное время лишь Херсонес, который постепенно усиливал свое влияние в Крыму.
Очень тяжело пришлось Боспорскому царству. В IV веке международная торговля, которая составляла основу боспорской экономики, пришла в упадок. А вместе с ней пришло в упадок и само царство. После 330 года здесь прекратилась чеканка своих денег. Археологи отмечают, что гробницы знатных боспорян, которые раньше поражали своей роскошью, стали гораздо скромнее. В ожидании очередных врагов боспорянам пришлось строить новые военные укрепления191. Территория государства после ряда неудачных войн была урезана192 и включала в себя только Керченский и Таманский полуострова, да и то не полностью193.
В 362 году, по сообщению Марцеллина, жители Боспора отправили императору Юлиану посольство с просьбой о мире и военной поддержке: они молили, «чтобы за внесение ежегодной дани им позволено было мирно жить в пределах родной их земли»194. Нельзя исключить, что боспоряне решили прибегнуть к римской помощи потому, что они уже знали о появлении гуннов в Прикаспии (о том, когда именно гунны начали свою экспансию, ведутся споры; существует мнение, что они вступили на земли алан еще в 50‐х годах IV века195).
