С.Загорский констатировал, что «все коммунистические реформы имеют исключительно бумажное существование. Отмена частной недвижимой и отчасти движимой собственности не препятствует тому, что не только предметы домашнего употребления, но и городские дома служат объектом частной торговли. Несмотря на муниципализацию городской недвижимости, дома и городские участки продаются и покупаются в советской республике так же, как и при прежнем частно-капиталистическом строе… Промышленные и торговые предприятия национализированы советской властью, но акции акционерных компаний служат предметом широкого биржевого оборота»75.
Подавив последние элементы рабочего самоуправления, большевистская власть перешла к наступлению на экономические завоевания наемных работников. 9 июня 1918 г. Совнарком постановил допустимость сверхурочных работ в металлической промышленности в Москве, затем на многих предприятиях (в железнодорожных мастерских, на военном производстве и др.) был фактически отменен 8-часовой рабочий день и введен 10-12-часовой. В 1919 г. почти повсеместно завершился переход от почасовой оплаты труда к сдельной. Чтобы принудить «несознательных» рабочих трудиться более интенсивно, широко применялась система штрафов и премий. Администрацию особенно возмущало то, что работники нередко уносили с предприятий домой полуфабрикаты и изделия, чтобы хоть как-то сводить концы с концами в те голодные годы. «Диктатура пролетариата» перешла к открытым репрессиям против пролетариата. «Для предотвращения расхищения фабрикатов и задержания лиц, похитивших их, рабочие подвергаются обыску специально поставленными на то лицами, — указывалось, к примеру, в «Правилах внутреннего распорядка для рабочих и служащих при Ярославской прядильно-ткацкой фабрике». — При обыске рабочие должны соблюдать порядок и не производить шума. Виновные подвергаются взысканию по табели, как нарушившие внутренний распорядок фабрики». На той же фабрике в 1920 г. применялись следующие меры наказаний: за 1 день прогула — строгий выговор, а при повторении — лишение продовольствия на срок до 1 недели и больше; за прогул от 2 до 4 дней — сверхурочная (иногда бесплатная) работа по 2 часа в течение нескольких дней; посылка на принудительные работы; увольнение; «заключение в концлагерь». Эту ситуацию можно считать типичной. В мае 1920 г. правительство приняло декрет, официально вводивший наказания в виде лишения зарплаты и части заработанных премий и принудительных отработок. Рабочие, отсутствовавшие свыше 3 дней в месяц, осуждались судом за «саботаж»76. Более серьезные и коллективные акты протеста, к примеру, забастовки, подавлялись с помощью локаута.
Режим приступил к принудительному закреплению многих рабочих и служащих на предприятиях и учреждениях. В ноябре 1918 г. милитаризация труда была введена на железнодорожном транспорте, затем распространилась и на другие отрасли хозяйства. В марте 1919 г. Совет обороны объявил о мобилизации работников морского и речного флота, занятых на ремонте судов и доставке топлива, а также всех рабочих Подмосковного угольного бассейна. В мае того же года были мобилизованы все почтовотелеграфные работники, в июне — прикреплены к своим предприятиям заготовители топлива. В 1920 г. на военное положение были переведены работники лесной, угольной, торфяной, нефтяной промышленности, ряда бумажных и картонных фабрик, целлюлозных и древомассных заводов, водного транспорта. В начале 1920 г. были образованы специальные «Трудовые армии». Самовольное оставление работы мобилизованными приравнивалось к дезертирству и каралось по законам военного времени (вплоть до расстрела).
Большевистские власти категорически отвергали распространенные в массах стремления к большему социальному равенству, воспринимая их как «уравниловку». По словам С.Загорского, «зарплатная политика, практикуемая в Советской Республике, ничем не отличается от старой предпринимательской политики»77. «Военный коммунизм» отнюдь не сопровождался смягчением социальных различий в городах. Уже в марте 1919 г. имелась целая иерархия различных зарплатных категорий. Рабочие получали от 600 до 1150 руб. Жить на эти деньги было невозможно. Зато высшие функционеры и специалисты получали до 3 тыс. руб.78 Позднее все ставки были увеличены в несколько раз. Правда, в условиях гражданской войны и инфляции деньги уже мало чего стоили, и фабрично-заводские рабочие получали большую часть зарплаты (79 % в 1919 г. и около 92 % в 1920 г.) в натуральной форме (продовольственные пайки, производственная одежда, коммунальные услуги и т. д.). Но и эта часть распределялась крайне неравномерно, несмотря на принятое 13 апреля 1919 г. ЦК большевистской партии решение ввести единый классовый паек, уравнять распределение продуктов между рабочими и служащими и уничтожить привилегированное положение последних. К декабрю 1919 г. имелось 6 различных видов продовольственного снабжения рабочих и служащих. Паек, получаемый по карточкам, был меньше физиологической нормы. По свидетельству одной из руководительниц партийной агитационной работы Александры Коллонтай, голодный паек вызывал у рабочих, особенно женщин, чувство отчаяния и безысходности79. В апреле 1920 г. разрыв в зарплате был увеличен: соотношение между заработком высшей и низшей категориями рабочих теперь составляло 8:180.
Привилегии и неравенство в распределении и снабжении вели к растущему недовольству среди рабочих. Особую ненависть вызывали привилегии партийных функционеров и «комиссаров». «Почему у Вас в Барнауле много гадов, которые сидят на тепленьком местечке и кушают жареные котлеты…? — спрашивали, например, алтайские крестьяне представителей большевистского начальства в апреле 1920 г. — Мы кровь проливали в Сибири, чтобы уничтожить этих гадов, а власть их огораживает штыками… Раз эта власть смотрит на этих гадов с опущенными глазами, то мы, крестьяне, организованным порядком, с пилами и топорами, с кольем и пиками пойдем на этих волков, прикрывшихся овечьей шкурой, чтобы наша кровь в Сибири не проливалась зря»81.
Снабжение верхушки партии и правительств в Москве осуществлялось до марта 1919 г. через особый кооператив «Коммунист». В мае 1919 г. Оргбюро ЦК большевистской партии поручил продовольственному отделу Моссовета просить предоставить в его распоряжение «определенное количество предметов широкого потребления, чтобы иметь возможность удовлетворить запросы центральных учреждений». Главпродукт Нарком-прода образовал специальный фонд предметов ширпотреба для снабжения новой элиты. С конца года «ответственным специалистам» центральных ведомств выдавались добавочные пайки через Московское потребительское общество. Система привилегированный пайков была одобрена Совнаркомом 14 июня 1920 г. Работали также столовые ВЦИК, Совнаркома и Коммунистического Интернационала. Подобная система привилегированного распределения существовала и на местах82. В «красной» России формировался новый господствующий класс.
