«Сожалею, что неотложные дела призывают меня в Париж и я не смогу встретиться с вами, как вы того просите в вашем письме из Америки. Наша дружеская встреча, возможно, состоится в другое время.
Л’Эстранж».
Танкред порвал письмо на клочки и выбросил в мусорную корзину.
Затем вернулся в отель и сделал все необходимое, чтобы арендовать небольшой автомобиль. К девяти часам Танкред был уже на дороге к монастырю Святого Ипполита.
Он прибыл туда незадолго до одиннадцати и припарковал машину перед древним сооружением. Какой-то монах ответил на его стук в монастырскую дверь и привел Танкреда в крошечную комнату, где он нашел отца Селестина сидящим за столом. Помещение было мрачным, со скудной обстановкой, состоящей из очень старого письменного стола, двух стульев и железного ящика, служащего то ли хранилищем для бумаг, то ли сейфом. Вторая дубовая дверь помещения явно вела в спальную келью достопочтенного старца.
— Мистер Танкред? — произнес отец Селестин, поднимаясь со стула с прямой спинкой. — Вот уж не ожидал увидеть вас снова.
— Да и я не думал, что мне придется вернуться, но так случилось. Возникли вопросы, на которые, как мне думается, у вас, вероятно, есть ответы.
— Насчет брата Амбросия, что ли? — Отец Селестин тяжко вздохнул и покачал головой. — Мы здесь так мало говорим, что, когда возникает возможность высказаться, становимся на диво разговорчивыми. Я должен понести наказание за это. — Он взглянул на Танкреда с видимым беспокойством. — Вы видели брата Амбросия?
— Я разговаривал с человеком, который назвал себя братом Амбросием.
— Вы говорите «назвал»?
— У меня есть причина считать его лжецом. Его настоящее имя — Отто Райзингер.
Отец Селестин вопрошающе взглянул на Танкреда. Тот нахмурился:
— Звали ли в миру брата Амбросия Райзингером?
Аббат покачал головой:
— Все братья меняют имена, когда приходят сюда. Сохранение прежнего имени — это постоянное напоминание о семье… о прошлом.
— Но вам известны подлинные имена братьев?
Отец Селестин не мог удержаться от того, чтобы не бросить взгляд на старый железный сейф.
— Это так важно?
— Человек, который назвался братом Амбросием, был убит в моем номере в отеле в Гамбурге.
Глаза отца Селестина дважды моргнули. Это была единственная выказанная им эмоция.
— Подлинное имя брата Амбросия не Райзингер, — сообщил он.
— Я так и думал. Полагаю, Райзингер был начальником нацистского патруля, который… который расстрелял вас и остальных.
— Вполне возможно.
Танкред смешался, затем решился:
— Некоторые реликвии монастыря исчезли примерно в это время, так?
— Был взрыв, — ответил отец Селестин, — а потом пожар. Монастырь сильно повредило. Многое сгорело.
— Некоторые вещи похитили, — упорствовал Танкред. — Тогда вы подумали, что это я их украл.
— Молю у Господа прощения за это.
— Поверите ли вы мне, если я скажу, что ничего не брал, когда скрывался здесь?
— Я поверил вам еще в ваш последний приезд. Но, к несчастью, верно и то, что долгие годы я думал, будто это вы взяли некоторые вещи, когда были здесь во время войны, а также возлагал на вас вину за то, что навлекли на нас немцев. За это я понес наказание.
— Вы можете мне сказать, какие именно предметы тогда пропали?
— Они не представляли собой большой ценности. Разве что для нас. Те вещи бережно хранились здесь еще задолго до того, как наш орден обосновался в этих стенах.
— Были ли они древними манускриптами, святой отец?
— Да, манускриптами.
— Можете ли вы сказать мне, что они содержали?
Отец Селестин нахмурился:
— Мне многое предстоит сделать, чтобы загладить мою вину, мистер Танкред. Я был во главе этой небольшой паствы, да и ныне нахожусь, вот уже двадцать пять лет, и боюсь, что пренебрег очень многим. Я уделял слишком мало внимания предметам, вверенным нашему попечению. Нашим историком был брат Питер, но, увы, он погиб в 1944-м. Брат Питер считался хранителем наших священных реликвий. А с тех пор, как он вознесся на Небеса… — Аббат сделал паузу. — После войны здесь было столько работы с ремонтом и восстановлением!..
— Дозволено ли мирянину видеть ваши реликвии?
— Осталось так мало для обозрения. Но вы у нас желанный гость, и если хотите…
Отец Селестин встал из-за стола и направился к задней двери в келью. Открыв ее, он жестом пригласил Танкреда войти в крошечную спаленку не более четырех футов в ширину и девяти футов в длину. Высокое зарешеченное окно было единственным источником света в каморке.
На левой стене спаленки висела струганая полка. На ней стоял выкрашенный черной краской кованый железный ящик. Пока Танкред заходил в комнату, отец Селестин уже открыл крышку ящика.
— Здесь все, что мы смогли найти после огня, — произнес он, втаскивая почерневший крест из слоновой кости. — Это крест был на святом Кристофере, когда тот помогал людям перебраться через реку, представ в образе перевозчика. — Отец Селестин бережно протянул крест Танкреду. — А здесь, — сообщил он, доставая крошечную стеклянную шкатулку, — щепа от истинного креста. Святая Елена, мать Константина, первого христианского римского императора, нашла истинный крест в Иерусалиме и отделила от него этот маленький кусочек дерева. Говорят, он обладает целительной силой, но братья нашего ордена не пользуются этим преимуществом. Мы верим, что когда больны или испытываем муки, то это ниспослано нам Господом. — Он принял обратно крест из слоновой кости. — Вот и все, что у нас осталось. Остальное уничтожил огонь. Или же кто-то унес.
— Те манускрипты… — спросил Танкред, — ваш историк, брат Питер, не обсуждал их когда-либо с вами?
— Уверен, что обсуждал. Он очень ими интересовался. Один или два датировались еще до эры христианства. Я же, кажется, говорил вам, что это очень древнее строение? Им пользовались еще язычники-друиды до времен Юлия Цезаря. Определенно, Цезарь посещал это место. Брат Питер говорил, что в одном манускрипте было упоминание о его визите.
— И как много было манускриптов?
— Не так и мало. Сотня, а то и больше. Папирусные манускрипты очень хрупкие. Мы их держали в стекле, но от огня это не спасло. Впрочем, как и вощеные таблички, пергамент…
— Были ли среди них манускрипты, относящиеся к пятому веку нашей эры?
Отец Селестин смешался:
— Возможно, были. Увы, я не ученый. Однако мне довелось слышать, как брат Питер обсуждал манускрипты с братом Амбросием…
— Брат Амбросий имел к ним доступ?! — воскликнул Танкред.
— Конечно, — просто ответил отец Селестин. — Здесь же нет замков. Все имеют доступ ко всему. Даже посетители. Брат Амбросий был очень любопытным. Я планировал назначить его историком после брата Питера, который уже тогда был очень старым.
