Французская армия покинула Смоленск двумя днями ранее. Как заметил Бейль, она сделала большую работу по расчистке города. Большинство мостовых были разворочены, но по ним могла проехать повозка. На дорогах не валялись трупы или оторванные конечности. Вероятно, их сложили в двух городских больницах, коридоры которых больше походили на бойни. А раненые, увечные, хромые уныло бродили по улицам, опираясь на костыли, вырезанные из досок.
Сколько же тут еще жителей? Наверняка меньше тысячи. Но необитаемым город назвать нельзя.
Бейль остановил лошадь на центральной площади и развернулся лицом к офицерам, чтобы дать им указания. Все остались в седле. Он заговорил громко, поскольку вокруг них не было никого, кто мог бы его услышать (а если бы кто-то и услышал, то вряд ли понял бы французскую речь).
— Мы прибыли сюда на неделю, так как должны дать Великой армии отойти подальше. Вместе с тем нам нужно создать у русских военачальников ложное впечатление о величине наших сил, и о нашем намерении удержать Смоленск. Это означает, прежде всего, что мы должны быть способны выстоять здесь какое-то время. Поручаю вам, полковник Арриги, обеспечить дежурство на крепостных стенах или на том, что от них осталось, и оборону города. У вас будет три батальона пехотинцев и две артиллерийские батареи. Но нам следует также показываться к северу и к югу от реки. Это, безусловно, задача кавалерии. Польские уланы — на север, французские драгуны — на юг. Вам будет придано по бригаде артиллерии. Каждый вечер собираемся в 18 часов и намечаем операции на следующий день. Сегодня пятница. Мы можем запланировать выход из Смоленска на следующую субботу, если только император приказом не назначит нам другую дату. Выходить будет нелегко, так как нас, вне всяких сомнений, окружит русская армия. Но мы выиграем эту Смоленскую битву!
Во время его речи площадь галопом пересек какой-то всадник. Это оказался адъютант генерала, лейтенант Вильнёв, с важной новостью.
— Мой генерал, только что я встретил интендантское подразделение армии маршала Нея, которое осталось в городе, чтобы помочь нам разместиться здесь.
— Где они? Ведите нас к ним.
Офицеры поскакали за лейтенантом Вильнёвом в северо-западную часть города.
— Этот квартал пострадал меньше других, — пояснил он генералу. — Бои в основном шли в другой стороне.
Они прибыли на прямоугольную площадь, распланированную в екатерининском стиле. В центре стоял постамент конной статуи, но сама статуя была сброшена на землю. Бейль подумал, что, скорее всего, это русский царь Петр I. На углу площади его ждала небольшая группа людей в серовато-синей интендантской форме.
— Кто вы? Что здесь делаете? — спросил Бейль, когда его лошадь приблизилась к группе.
— Прапорщик Конишар, мой генерал! — отрапортовал тот, кто выглядел старшим по званию. — Мы из интендантской службы 1-й армии, получили приказ помочь вам с размещением. В ожидании вашего прихода прятались в городе.
— Почему прятались?
— Да тут кишмя кишат шпионы и бандиты всех мастей. Попадись мы им, нас бы всех поубивали и, наверное, сожгли бы. Но нам сказали, что вы неподалеку и ждать вас придется не дольше одного дня.
— Шпионы, попадавшиеся мне, казались довольно безобидными, — ответил Бейль, — но вы правильно поступили, приняв предосторожности. И что же вы можете нам показать, Конишар?
— Во-первых, дом, зарезервированный для вас, генерал. Я вас туда проведу. Это небольшой дворец, здесь же, на площади. А тем временем мои подчиненные покажут вашим офицерам квартиры для их людей. Не шикарно, но там же размещалась и Великая армия. Извольте следовать за мной.
Конишар подвел Бейля к двум красивым зданиям, расположенным на другой стороне площади, прямо напротив статуи.
— Это дворцы князя Калиницкого, — рассказал Конишар. — Он построил их два, один для себя, другой для сына, который служил полковником в русской армии. Оба уже умерли, и теперь в том доме с красивой дверью проживает графиня Калиницкая, невестка князя. Если вам подойдет, займете соседний дом. Там же селился и маршал Ней, который поручил мне передать вам привет от него. Просто чудо, что здание сохранилось почти нетронутым. Каменные стены пережили пожар, который наши войска быстро потушили!
Прапорщик подошел к двери соседнего дома и потянул за ручку звонка. Внутри послышался звон колокольчика, и дверь отворилась. Ее открыла женщина в традиционной одежде русской служанки: длинном черном платье и фартуке с белыми лямками, перекрещенными на груди. Седые, туго уложенные волосы были обвязаны белой накрахмаленной широкой лентой. Она прошептала несколько слов, которые, вероятно, означали приветствие.
— Ее зовут Анна, — пояснил Конишар. — Она говорит только по-русски. Будет вам прислуживать вместе с вашей французской прислугой, потому что знает дом. Но не стоит ей доверять. Мне кажется, она обманщица и водится со шпионами.
У Анны были голубые стальные глаза и бегающий взгляд. «У Лоррена появится достойный противник», — подумал Бейль.
— Извольте, я покажу вам внутренние помещения? — предложил Конишар.
Он взобрался впереди Франсуа Бейля по лестнице на второй этаж. Поднявшись наверх, Бейль огляделся. Дом очень красиво обставлен, подметил он. Просто чудо, что все это уцелело во время пожаров. Мебель напомнила ему родительский особняк в Англаре.
Прихожую украшали два комода красного дерева в стиле Людовика XVI, несомненно сделанные во Франции.
Наблюдавший за генералом Конишар пустился в объяснения:
— Любуетесь мебелью? Она почти вся привезена из Франции. Отчасти служила приданым молодой графини, ее дед, граф Суваровский, некогда был русским посланником во Франции при царице Екатерине.
Из прихожей вело несколько дверей, Конишар открыл среднюю. За ней оказалась гостиная, украшенная фамильными портретами.
— Это мать графини, польская аристократка, — указал Конишар пальцем на полотно, изображающее вполоборота утонченную даму в длинном платье из синего шелка и отороченной мехом пелеринке. — Кажется, она живет в Варшаве.
Затем он открыл крайнюю правую дверь.
— А вот ваша спальня. Ее занимал маршал Ней, а до того — муж графини. Он был офицером русской армии и погиб в битве при Фридланде.
Комната была просторной, с двумя окнами, выходящими на площадь. Впритык к стене стояла большая кровать с балдахином, ближе к двери — письменный стол с креслом, развернутым к одному из окон. Напротив входной двери висел прямоугольный ковер с польскими, по всей видимости, гербами. Франсуа Бейль с удивлением и радостью рассматривал комнату, где ему предстояло ночевать ближайшую неделю.
Вернувшись на лестничную площадку, он обратил внимание на дверь слева от лестницы.
— А куда ведет эта дверь? — поинтересовался он.
— Она заперта, — ответил Конишар. — Она ведет в коридор, связывавший два дома до смерти старого князя. С того момента, как молодая графиня с маленькой дочкой переехали во дворец, этот переход оставался закрытым. Маршал Ней задал мне тот же вопрос, что и вы. Я передал его графине. Она ответила, что с той поры эта дверь строго разделяет два дома, и не может быть и речи, чтобы ее открывать.
