В летописи сказано: «В год 6551 (1043). Послал Ярослав сына своего Владимира на греков и дал ему много воинов… И отправился Владимир в ладьях, и приплыл к Дунаю, и направился к Царьграду. И была буря велика, и разбила корабли русских, и княжеский корабль разбил ветер». Из древних документальных свидетельств современникам становятся известны некоторые имена сподвижников русского князя. С тонущего княжеского корабля Владимира Ярославина спас некий Иван Творимирич, воевода Ярослава. «Прочих же воинов Владимировых, числом до 6000, выбросило на берег, и, когда они захотели было пойти на Русь, никто не пошел с ними из дружины княжеской».
Княжеский воевода Вышата совершил подвиг в этом походе. Оставшиеся немногочисленные ладьи русских, возвращавшихся на Русь после неудачной морской битвы, возглавил князь Владимир Ярославин. Выброшенная на берег часть отряда вынуждена была добираться домой по суше. Нельзя было допустить, чтобы сломленные поражением воины остались без предводителя: это могло окончательно их погубить. Вышата вызвался стать их командиром: «И сказал Вышата: «Я пойду с ними». И высадился к ним с корабля, и сказал: «Если буду жив, то с ними, если погибну, то с дружиной». И пошли, намереваясь дойти до Руси. И сообщили грекам, что море разбило ладьи руси, и послал царь, именем Мономах, за русью 14 ладей».
После яростной схватки ладьи русских под предводительством Владимира Ярославина успешно разгромили византийские корабли, посланные императором, чтобы добить варяго-русскую флотилию окончательно. С победой остатки русских ладей вместе с Владимиром Ярославичем вернулись в Киев. А вот воеводе Вышате и его спутникам повезло меньше: их схватили византийские воины, доставили в Царьград и там многих из русских ослепили. Только спустя три года Вышате и некоторым оставшимся в живых русским дружинникам удалось выбраться из византийского плена и вернуться в Киев.
И если на Руси участников похода князя Владимира Ярославина встречали как героев, не покорившихся врагу, то в Константинополе их называли «бешеными завоевателями», «кровожадными дикарями»…
Из византийской летописи Пселла: другой взгляд
Приближенный византийского императора Михаил Пселл писал о походе Владимира Ярославина: «Это варварское племя (русские варяги) всегда питало яростную и бешеную ненависть к ромэйской власти, при каждом удобном случае изобретало то или другое обвинение и создавало из него предлог для войны с нами… Хотя варвары и не имели против Константина Мономаха никаких обвинений, но чтобы их приготовления не оказались бесполезными, они подняли против него войну беспричинную.
Когда же они тайно ступили в Пропонтиду, то сначала потребовали от нас заключения мирного договора под условием выплаты им большой суммы, именно определяли на каждое судно по тысяче статиров. Они предъявляли такие желания или потому, что предполагали у нас золотоносные россыпи, или во всяком случае решившись сражаться…
А у нас в то время морские военные средства были весьма недостаточны. Огненосные корабли были разбросаны по разным приморским местам для охраны той или иной нашей области. Посему император, собрав остатки старого флота и снарядив их, воспользовался перевозными царскими судами, а равно несколькими триэрами, снабдив их военными людьми и большим запасом греческого «влажного» огня, выставил этот флот против неприятельских лодок.
Сам же царь, сопутствуемый избранной частью сената, ночью стал якорем в той же самой гавани (где стояли русские суда) и таким образом открыто объявил варварам морское сражение. Не было человека, который бы, смотря на это, не испытывал сильного смущения. Я сам стоял тогда подле императора, который сидел на холме, слегка возвышающемся над морем, и смотрел на происходившее…»
Победу одержали императорские защитники Царь-града, свидетельствует византийская летопись, так как в который раз сама природа была на стороне оборонявшихся. Поднявшийся ветер разметал корабли русских, разбросал их далеко друг от друга. Одни из них погибли в открытом море, другие — на прибрежных скалах, третьи были разбиты византийскими триэрами, а остальные разрушил легендарный «греческий огонь».
Однако великий князь Ярослав не отступился в своем стремлении к независимости от византийской власти. Недаром, наверное, его нарекли Мудрым. Несмотря на охлаждение отношений, не прошло и четырех лет, как Ромейская империя сама стала искать мира и поддержки у Руси в борьбе с печенегами. По утверждению византиниста М.В. Левченко, Ярослав окончательно порвал церковную зависимость Руси от Византии, когда в 1051 году без ведома константинопольского патриарха назначил киевским митрополитом русского священника Иллариона. Великий князь был настолько тверд в своих намерениях и решениях, что только через два года Царьграду удалось уговорить Ярослава Мудрого принять на Руси митрополита-грека. Ярослав пошел на уступки, но это было соглашение победителя, наказавшего зарвавшегося союзника. Это была демонстрация силы, с которой Византии приходилось считаться. Очевидно, и брак сына Ярослава Мудрого Всеволода с дочерью византийского императора Мономаха можно отнести к миролюбивым намерениям великого русского князя заставить Константинополь считаться с сильным Русским государством.
Выгода — не только торговая
В годы правления Всеволода, сына Ярослава Мудрого, усилилось духовное влияние Византии на Русь. Началось восстановление мира между странами, установление прочных церковных связей.
Как считают специалисты, Византия, безусловно, умела извлекать из отношений с Русью немалые выгоды. Но культура древней ромейской страны способствовала развитию строительства, техники, науки, художественных ремесел молодого Русского государства.
«На Русь в XI веке в большом количестве являлись не только императорские послы и церковники, но и византийские зодчие, художники, ремесленники, певцы, музыканты и особенно торговцы, привозившие с собой ценные ткани, металлическую утварь, костюмы, вино, лекарственные травы, мрамор и т. д., — отмечал византинист М.В. Левченко. — В целях предосторожности греки приезжали на Русь целыми флотилиями». Оказывается, русские князья так ценили отношения с греческими торговцами, что зачастую сами выходили навстречу «гречникам» (древнерусское название византийцев) и охраняли их караваны до прибытия в Древний Киев. Так продолжалось вплоть до XII века.
Византийские посольства и церковные сановники проявляли большую заинтересованность в сношениях с древнерусской державой. Наряду с ними русский народ знакомился с представителями византийской культуры и ремесленниками. В то время наши предки впервые увидели диковинные восточные товары: расписанные золотом и украшениями ткани, обувь, предметы быта, лечебные травы из разнообразных смесей с оздоровительным, поражающим воображение обывателя эффектом, всевозможные сорта вина, мрамор и другие отделочные материалы для обустройства жилищ и многое другое, поражающее воображение неискушенных русских обывателей своей ослепительной яркостью, пестротой и необычностью.
