Все прошло лучше, чем она могла мечтать, заверила ее Лайза.
— Ну, теперь я могу спать спокойно, — сказала мама. — Милая моя девочка, я уверена, что ты была великолепна. А Долли, что он сказал?
— Он что-то проворчал, — сказала Лайза.
— А что это было за ворчание? Мы всегда узнаем, в каком он настроении по тому, как он ворчит.
— Он удовлетворенно ворчал, — сказала я.
— Ах, слава Богу! Думаю, он остался доволен, иначе он был бы уже здесь и топал ногами.
— Пора ложиться спать, — сказала я, — Лайза совершенно без сил, — и, повернувшись к маме, добавила, — а ты еще болеешь. Так что, спокойной ночи, мама, дорогая.
— Спокойной ночи, мой ангел.
Мы расцеловались, а Лайза стояла и смотрела на нас. Потом она тоже подошла к маме и обняла ее.
— Благодарю вас, — сказала она. — Благодарю вас. Я всем обязана вам.
— За сегодняшний вечер ты должна благодарить не меня, моя милая, а эту мерзкую испорченную рыбу, — сказала мама.
Мы все засмеялись, а мама продолжала:
— Я рада за тебя, моя милая. Это был твой шанс, и ты сумела не упустить его. Вот так и надо действовать.
На лице Лайзы отразилось раскаяние.
— Мне очень жаль, что это случилось из-за вашей болезни.
— Ах, перестань. Не упускай возможностей и будь за них благодарна. А откуда они на тебя свалились — какая разница.
На этом мы и разошлись по своим комнатам.
На следующее утро сообщений в газетах было немного — всего лишь несколько строчек о том, что Дезире больна и что ее заменяла дебютантка Лайза Феннел. Комментариев к ее выступлению не было.
К нам заглянул Долли, и мне не терпелось услышать его приговор.
— Она прилежно выполнила все, что нужно, — сказал он. — Но должен вам сказать, она — не Дезире.
— Зрители хлопали, — заметила я.
— Они всегда хлопают дебютантам. Даже зрители изредка бывают сентиментальны.
— Вы думаете, дело только в этом?
Он кивнул и повернулся к маме:
— А что касается вас, мадам, впредь будьте осторожнее в выборе еды. Чтобы больше такого не случалось. Зрители этого не простят. И если замена повторится еще хоть раз, не позднее чем через неделю «Мауд» сойдет со сцены.
Таким образом, подумала я, на этом маленький триумф Лайзы закончился.
Мы с Родериком сидели на скамейке в парке. Прошла неделя с того вечера, как Лайза Феннел заняла мамино место в «Графине Мауд», и я рассказывала об этом Родерику.
— Полагаю, такое не редкость в театре?
— О, да. Это обычное дело. Но все равно, каждый раз поднимается большой переполох, если приходится заменять примадонну.
— У этой девушки хватает мужества выступать перед зрителями, которые наверняка предпочли бы видеть на ее месте другую.
— Лайза просто в восторге. Она изо всех сил старается показать, что встревожена болезнью мамы и, конечно, она и в самом деле встревожена, но ей не удается скрыть свою радость. Надеюсь, у мамы был всего лишь приступ разлития желчи. Это довольно неприятно, но быстро проходит. Можешь себе представить, какие трагедии разыгрывал по этому поводу Долли, то есть Дональд Доллингтон. Я думаю, в глубине души он даже радовался, что ему представилась возможность проявить свои актерские способности.
— А как прошел спектакль?
— Очень неплохо. По-моему, у Лайзы достаточно данных для этого. Но моя мама — это совсем другое дело, в ней есть нечто особенное. Она не просто хорошо поет и танцует. Она сама — личность.
— В этой девушке тоже есть своя привлекательность.
— Нет, это совсем не одно и то же. Жаль, что Лайзе пришлось подражать такой актрисе, как мама.
— Прошлый раз, когда Лайза подошла к нам, мы тогда разговаривали… Ты помнишь?
— Помню.
— Мы говорили об этой ситуации. Так что же мы будем делать, Ноэль?
— В нашем доме тебе всегда будут рады, ты знаешь. Я говорила маме, что мы встречались, по-моему, она не нашла в этом ничего особенного.
— Нет, ситуация совершенно нелепая. Только из-за того, что твоя мама и мой отец связаны чем-то вроде романтической дружбы, мы с тобой не можем свободно встречаться.
— Но мы же встречаемся. Может быть, все это только в нашем воображении, а на самом деле ничего такого нет.
— Отец был смущен моим появлением в вашем доме. Но прямо он мне об этом никогда не говорил, что тоже странно. Мне кажется, он как бы отгораживает дружбу с твоей мамой от своей жизни дома.
— Из этого следует, что это не совсем обычная дружба.
— А твой отец? Он, должно быть, давно умер?
— Я точно не знаю. Мама не часто рассказывает о нем. Она обычно дает понять, что ей этого не хочется. Все, что мне от нее удалось узнать, это, что он был прекрасным человеком и что я могу им гордиться.
— И она никогда не упоминала, когда и где он умер?
— Нет. Дезире, когда захочет, может проявить твердость, хотя обычно она очень мягкая и покладистая. Она ясно дала понять, что не хочет о нем говорить. Я иногда думаю, может быть, они расстались. Понимаешь, в ней было это страстное честолюбивое желание добиться успеха на сцене. Возможно, все объясняется этим. Я часто думаю, может быть он еще жив, и когда-нибудь я увижу его. Но одно совершенно ясно — говорить о нем она не хочет.
Он кивнул.
— И значит, у нее есть только друзья… Такие как отец.
— Есть еще один француз. Он тоже приезжает и уезжает, как твой отец. Сколько себя помню, эти двое всегда приезжали и уезжали. И я всегда знала, что они ее особые друзья.
— Разумеется, она очень привлекает к себе людей, и жизнь ее не подчиняется привычным условностям.
— О, да. Она не в ладу с общепринятыми правилами. Я уверена, она понимает, что твоя мама и жена Робера — а я полагаю, у него есть жена — не одобрили бы ее дружбу с ними. Скорее всего, она считает, что им лучше ничего не знать. Она уважает их взгляды и ни в коем случае не хочет их огорчать. Она никогда ничего не требует от своих друзей. Она всем в них довольна. Понимаешь? Таков ее образ жизни.
— Все это я понимаю, но я думаю о том, как это отражается на нас.
— Но пока ведь никто не требует, чтобы мы перестали встречаться. Подождем, что будет дальше.
Родерик не был вполне удовлетворен таким решением, а я подумала, что этот разговор показывает, в каком направлении развиваются наши отношения. Мы с ним уже не просто знакомые.
Мы стали разговаривать о другом, но я знала — его не оставляет мысль о том, что из-за наших родителей, мы оказались в ситуации, которую, по его мнению, нужно менять.
