После завтрака Френсис заметил, что ветер переменился иподул с суши -
следовательно, можно будет быстро пересечь лагуну Чириквии вдоль берега
добраться до островов Быка и Тельца. Горя желанием поскорееобрадовать Генри
известием о том, что его кольцо снова украшает пальчик Леонсии, он
решительно отклонил ее любезное предложение заночевать у нихи познакомиться
с Энрико Солано и его сыновьями. У Френсиса была и еще одна причина для
поспешного отъезда: он не мог дольше оставаться в обществеЛеонсии. И совсем
не потому, что она была ему неприятна, - напротив: она очаровала его,
увлекла так сильно, что он не смел больше оставаться здесь, подвергаясь
воздействию ее чар и этого все возрастающего влечения, если собирался
сдержать слово, данное человеку в парусиновых штанах,который сейчас искал
клад на острове Быка.
Итак, Френсис отбыл, унося в кармане письмо Леонсии кГенри. Прощание
было кратким. Со вздохом, столь быстро подавленным, что Леонсия даже
подумала, не почудилось ли ей это, оторвался он от ее рукии зашагал прочь
по подъездной аллее. Она смотрела ему вслед, пока он неисчез из виду, затем
со смутной тревогой перевела взгляд на кольцо, блестевшее унее на пальце.
Выйдя на берег, Френсис подал сигнал стоявшей на якоре "Анджелике",
чтобы за ним выслали шлюпку. Но не успели матросы спуститьее на воду, как
из лесу выскочили человек шесть всадников с револьверами запоясом и ружьями
поперек седел и галопом помчались к нему. Двое скакали впереди. В одном из
них Френсис узнал Торреса. Остальные четверо были метисыс физиономиями
отъявленных бандитов. Все схватились за винтовки иприцелились в Френсиса,
так что ему оставалось лишь повиноваться незнакомому вожаку, который
рявкнул, чтобы он поднял руки вверх.
- Подумать только, - сказал Френсис, - что ещесовсем на днях - или
это было миллион лет назад? - я считал бридж по долларуза фишку самым
волнующим развлечением. А тут вдруг являетесь вы, сэры,верхом и угрожаете
моей бедной плоти всякими чужеродными телами. Так, может, выобъясните мне,
в чем дело? Неужели мне всегда суждено покидать этот берегпод аккомпанемент
выстрелов? Что вам собственно нужно: мои уши или хватитусов?
- Нам нужен ты сам, - ответил незнакомый вожак,усы его свирепо
щетинились, а черные бегающие глазки свирепо поблескивали.
- Так, может, вы мне скажете, во имя Адама и Евы ивсех распрекрасных
ящеров, кто вы такие?
- Это достопочтенный сеньор Мариано Веркара-и-Ихос, начальник полиции
Сан-Антонио, короче - шеф, - ответил Торрес.
- Ну, пропал! - рассмеялся Френсис, вспомнив, как описывал этого
субъекта Генри. - Должно быть, вы считаете, что я нарушилкакое-то правило
стоянки судов или предписание санитарной комиссии, бросивздесь якорь. Но об
этом вам надо говорить с моим капитаном - капитаномТрефэзеном, весьма
почтенным джентльменом. А я - только лицо, зафрахтовавшеешхуну, обычный
пассажир. Вы безусловно убедитесь, что капитан Трефэзен- большой знаток
законов мореплавания и стоянки судов в порту.
- Вы должны держать ответ за убийство Альфаро Солано, - сказал
Торрес. - Вам не удалось одурачить меня, Генри Морган,вашими разговорами в
асьенде о том, что вы якобы кто-то другой. Я знаю этогодругого. Его зовут
Френсис Морган, и я смело могу сказать, что он вовсе не убийца, а
джентльмен.
- О боги морских глубин со всеми их рыбами ирыбешками! - воскликнул
Френсис, - Но ведь вы пожали мне руку, сеньор Торрес!
- Я был одурачен, - со скорбной миной призналсяТоррес, - но только
на какой-то миг. Ну, так сдаетесь вы мирным путем?
- Точно я могу... - Френсис взглянул на шесть ружейи красноречиво
пожал плечами. - Я полагаю, вы будете Судить меня pronto и на заре
повесите?
- Правосудие свершается очень быстро в Панаме, - ответил начальник
полиции по-английски; говорил он более или менее понятно,только с забавным
акцентом. - Но все-таки не так быстро. Мы не повесим васна Заре, лучше в
десять утра - так для всех будет удобнее. Как вы полагаете?
- О, решайте сами, - ответил Френсис. - Можно и водиннадцать и в
двенадцать, мне все равно.
- Попрошу вас следовать за нами, сеньор, - сказал Мариано
Веркара-и-Ихос мягким тоном, который, однако, не мог скрыть железной
твердости его намерений. - Хуан! Игнасио! - скомандовал онпо-испански, -
Слезайте с коней! Отберите у него оружие! Нет, руки связывать не надо.
Посадите его на лошадь позади Грегорио.
Френсиса втолкнули в аккуратно выбеленную камеру сглинобитными стенами
футов в пять толщиной; на земляном полу спали в разныхпозах человек шесть
арестантов-пеонов. Прислушиваясь к глухим ударам топора, раздававшимся
где-то неподалеку, Френсис вспомнил только чтоокончившийся суд и тихо,
протяжно свистнул. Было половина девятого вечера. Судначался в восемь. А
топоры уже стучали по бревнам, из которых сооружаливиселицу, - завтра в
десять часов утра на этом помосте ему обовьют веревкойшею и вздернут.
Разбор дела длился всего тридцать минут, по его часам. Ониуложились бы и в
двадцать, если бы в зал не ворвалась Леонсия и не задержалавнимания судей
еще на десять минут, любезно предоставленных ей, как дамеиз знатного рода
Солано.
"Шеф был прав, - заключил про себя Френсис. -Правосудие в Панаме на
самом деле свершается быстро".
Одно то, что в кармане у него нашли письмо отЛеонсии на имя Генри
Моргана, уже губило его. Остальное было просто. Сполдюжины свидетелей
