Клео решила реабилитировать себя после недавнего позора и задать вопрос. Ведь это значит, что она внимательно слушает, раз задает вопросы, правда?
– Да, но я не поняла, когда именно нужно вставать на носок…
Бетти улыбнулась.
– Твой партнер отлично подкован в теории, можешь спросить у него, – сказала она, подмигнув Давиде.
Клео снова покраснела. Она предпочла бы провести целый день, изучая книги по теории фигурного катания, вместо того чтоб спрашивать у него!
– Отлично, – похвалила Бетти. – Флип – прыжок начала двадцатого века, и говорят, что его изобрел Брюс Мейпс – знаменитый фигурист из ледового шоу IceFollies. Несколько лет этот прыжок так и назывался «мейпс». А теперь – за работу! Клео, Давиде! – добавила она, обернувшись на ребят. – Не забудьте, вы должны выполнять все в унисон – попробуйте выполнить флип синхронно, прыгнув и приземлившись одновременно, о’кей?
В ту же субботу…
Джаз увидела, что Балраджи снова смотрит на часы, и улыбнулась. Он ровно тридцать пять минут ждал ее на второй платформе, с которой через несколько минут должен отправиться поезд в Милан. Он позвонил ей уже два раза, но она схитрила и ответила ему эсэмэской:
МЫ ПОПАЛИ В ПРОБКУ!! Я СКОРО БУДУ. ЦЕЛУЮ.
На самом деле не было никакой пробки – Джаз сидела в привокзальном кафе и наблюдала за молодым человеком, спрятавшись между большим цветком и холодильником с напитками, готовая выскочить ему навстречу, как только поезд начнет движение. Потому что ее совершенно не волновало то, что они упустят этот поезд и не попадут на матч, на который у нее не было билетов. Ей хотелось просто пойти на свидание с Балраджи и подстроить все так, чтобы это вышло случайно.
Поезд издал гудок и через мгновение начал движение.
Балраджи осмотрелся, нервно пожав плечами.
Момент настал.
Джаз выправила волосы из-под шарфа и растрепала их, ущипнула себя за щеки и вышла из кафе. Поравнявшись с журнальным киоском, она побежала, чтоб Балраджи увидел, как она, запыхавшись, несется по платформе.
– Постой, постой! – закричала она в сторону поезда, размахивая руками. – О, нет! – добавила она расстроенно, увидев, как поезд отходит от перрона.
Балраджи покачал головой.
– Он уехал, – указал он на последний вагон.
Джаз надула губки и капризно фыркнула:
– Уф, ты не представляешь, как я бежала! Я даже с мамой поссорилась, потому что она ехала, как улитка! Эти пробки…
Молодой человек положил девочке руку на плечо:
– Да ладно, неважно.
– Ничего себе, неважно! – возразила Джаз. – Я так хотела посмотреть этот матч с тобой! – Она особенно выразительно произнесла «с тобой», но избегала смотреть Балраджи в глаза. Ей хотелось, чтобы все выглядело естественным и спонтанным.
Балраджи внимательно посмотрел на девочку, потом улыбнулся, обнажив ряд жемчужно-белых зубов, особенно ярких на фоне смуглой кожи.
– Может, придумаем что-то взамен… – предложил он. – Пойдем в кино, например. Или прогуляемся у озера.
– У озера?
– Да, – ответил Балраджи. – Я отведу тебя в одно волшебное место.
Джаз улыбнулась, про себя празднуя победу. Но не только потому, что она добилась того, что вбила себе в голову. Больше всего она ликовала, услышав его слова и то, как он их произнес.
Я отведу тебя в одно волшебное место.
И оно было действительно волшебным. Они приехали туда на его красной «веспе», на которой он обычно подвозил Садию в Паластеллу.
Джаз прижималась к юноше всю дорогу, но, когда они остановились у озера, было так холодно и туманно, ведь это был конец января, что она подумала – они вообще зря сюда приехали, гораздо лучше было пойти в кафе.
Но потом она увидела розоватые лучи зимнего закатного солнца и отражение деревьев, лишенных листвы, в кристальной воде. Это было достойно фотографии…
– Пойдем, – сказал Балраджи, слезая с мотоцикла.
Жасмин посмотрела на свои бордовые замшевые сапожки, затем перевела взгляд на влажную траву, и магия предыдущего момента потихоньку начала исчезать.
– Ну же, надо поторопиться, пока еще светло, – настаивал юноша, продвигаясь к берегу.
Джаз следовала за ним, стараясь не думать о том, как ей стереть эту грязь с сапог.
Девочка затаила дыхание. Она сразу же забыла о холоде, о грязи на сапогах и неприятном, бьющем в нос запахе с озера.
И когда она подняла взгляд на Балраджи, даже ее глаза улыбались.
Через некоторое время около дома…
Джаз вернула шлем Балраджи и посмотрела на него.
Она испытывала странное чувство смущения – обычно такого с ней не случалось при общении с мальчиками. Но с братом Садии все было по-другому. С ним она все время чувствовала какую-то робость, как будто, несмотря на все ее уловки, между ними оставалась какая-то недоговоренность.
Что она могла сказать ему, чтобы они снова увиделись? Безусловно, сейчас его очередь пригласить ее. Она уже сделала первый шаг – предложила ему пойти на матч, – теперь дело за ним.
Джаз была уверена, что нравится ему. И все-таки она понимала, что огромных голубых глаз, гладких волос и тщательно отобранной красивой одежды недостаточно для такого, как он…
– Сегодня было весело, – сказала она.
Балраджи изогнул бровь и прислонился к сиденью мотоцикла:
– Да? Весело было опоздать на поезд?
И снова эта ироничная улыбка. Он смеялся над ней или играл?
– Ну… нет, не совсем, – улыбнулась Джаз. Она ненавидела, когда не могла найти ответ сразу. – Было весело после, в твоем волшебном месте…
В его глазах кофейного цвета по-прежнему сияли озорные искорки.
– И мне было весело, – сказал он, посмотрев на нее. – Если учесть то, как все начиналось…
– В каком смысле?
– Скажем так, я очень не люблю, когда опаздывают. Но потом мне было хорошо.
Джаз судорожно пыталась придумать достойное оправдание и в этот момент заметила своего отца, который выходил из подъезда в спортивном костюме, шерстяном берете и теннисных туфлях.
– Привет, родная! – сказал он ей, остановившись.
