Равелла сделала реверанс и подошла к стулу, принесенному для нее. Когда она сняла плащ, под ним оказалось простое платье из дешевого полосатого материала. Оно выцвело от частых стирок и было маловато, потому что она носила его уже два года.
Но Равелла не думала о своей внешности. Ее глаза расширились от удивления при виде разряженных женщин.
— Как красиво! — сказала она герцогу. — Эта леди собирается танцевать? Хотелось бы мне посмотреть!
Но почему-то мысль о танцах на столе увяла в самом начале и потеряла свою привлекательность, и даже лорд Руперт не протестовал, когда танцовщица, все еще хихикая, сползла на свое место.
Равелле быстро принесли еду, и она стала жадно есть. Утолив первый голод, девушка поняла, что женщина справа смотрит на нее. Она с улыбкой посмотрела на Лотти:
— Вы уже закончили. Я, надеюсь, не помешала, приехав так поздно.
На кончике языка Лотти так и вертелись слова, что помешала, но она сказала себе, что герцог не может серьезно интересоваться этой плохо одетой школьницей.
Внешность Равеллы обсуждалась за столом. Если герцог и замечал бросаемые искоса взгляды и легкий шепот, показывающие общее любопытство, он, казалось, не обращал на них внимания. Он откинулся на спинку стула и наблюдал, как ест Равелла, очевидно не собираясь разговаривать с ней.
У Равеллы же было много что сказать. Она рассказывала ему и Лотти о странных людях в дилижансе и о том, что они приехали бы раньше, но им пришлось пересесть в другой дилижанс около Сент-Албанса, и это задержало их почти на три часа, потому что колесо нельзя было починить.
— Большинство людей захватили с собой еду, — сказала она, — но у меня не было денег. Вы знаете, я взяла взаймы у Кейт.
— А кто такая Кейт? — спросил герцог.
— Это горничная, прислуживающая мне в Линке. И забавно, пекки, она одна из шестнадцати детей в семье. К счастью, она получила плату накануне вечером и потому смогла дать мне денег. Если бы я попросила денег у миссис Мохью, она бы постаралась помешать мне уехать, поэтому я никому, кроме Кейт, не сказала, что собираюсь делать. Я пошла в Виллидж-Кросс, Кейт сказала, что дилижанс там берет пассажиров.
Равелла помолчала, посмотрела на герцога и засмеялась:
— Боюсь, мои платья снова оказались в узелке. Я, кажется, никогда не смогу ездить с чемоданом.
— По-моему, вы выбираете самый неудобный способ путешествий, — холодно сказал герцог.
На щеках Равеллы появились ямочки.
— Был один случай в этом путешествии, но вас не было, чтобы спасти меня.
На другом конце стола послышался взрыв смеха и визг одной из женщин. Ее сосед обнял ее и пытался поцеловать. С почти искренним отвращением она оттолкнула его. Хотя ее руки были слабыми, он потерял равновесие и с шумом упал под стол.
Глаза Равеллы округлились от удивления.
— Он заболел? — спросила она.
Кажется, герцог вдруг вспомнил о своих обязанностях.
— Если вы закончили, Равелла, будьте добры подняться наверх и подождать там. Я поговорю с вами позже.
Равелла встала. На лице ее отразилась тревога, которую она почувствовала из-за резкости его тона.
— Вы не сердитесь на меня? — спросила она.
Герцог повернулся к лакею:
— Проводите мисс Шейн в будуар и попросите экономку сделать все, что она попросит.
— Хорошо, ваша светлость.
— Но, пекки… — пролепетала Равелла.
Герцог поклонился ей, она сделала реверанс. Затем послушно пошла к двери.
Будуар был прелестной комнатой, выходящей окнами в сад, но Равелла не заметила очарования обстановки. Она ходила взад и вперед по мягкому ковру взволнованно, пока миссис Пим, экономка, пожилая женщина с седыми волосами и чопорно сжатым ртом, не подошла к дверям.
— Вам что-нибудь нужно, мисс? — спросила она, и голос ее, несмотря на уважительный тон, сумел выразить неодобрение.
— Нет, благодарю, — ответила Равелла, но передумала. — Я бы хотела умыться и причесаться.
— Пойдемте со мной, мисс.
Спина миссис Пим, прямая как палка, была весьма красноречива. Равелла шла за ней, чувствуя себя школьницей.
Спальня, куда привела ее миссис Пим, была так красива, что даже после великолепия Линке Равелла не могла скрыть восторга и изумления. Кровать, отделанная серебром, покоилась на спинах двух больших лебедей, вылепленных так искусно, что каждое перышко казалось настоящим. Ниша, в которой она помещалась, была завешена легким белым шелком. Занавеси на окнах были бледно-голубые, шелковые, а еще за ними помещались занавеси из вышитого муслина. Серебряная софа, украшенная лебедями и обтянутая бледно-голубым шелком в тон занавесям, стояла у камина. Огромное зеркало в серебряной раме занимало почти всю стену и отражало письменный прибор из слоновой кости, ларец для драгоценностей и еще один побольше для шалей и светло-голубой ковер.
— Это самая красивая комната, какую я видела! — воскликнула Равелла.
Миссис Пим налила кувшин горячей воды и подала кусок ароматного мыла. Пока она стояла с махровым полотенцем из мягкого дамаскина, женщина немного смягчилась.
— Вы устали, мисс? — спросила она.
— Не очень, — ответила Равелла. — Но я немного беспокоюсь. Возможно, мне не надо было приезжать. Мой опекун рассердился на меня.
— А откуда вы приехали, мисс? Это далеко отсюда?
— Из Линке. Я жила там после того, как убежала из школы. — Она вздохнула. — О господи, я, кажется, все время убегаю отовсюду. Но на самом деле я прибежала сюда, а не осталась в Линке не потому, что мне там не нравится. Это прекрасное место, я люблю его. Но герцог обещал, что вернется через неделю. Я ждала и ждала, а когда он не приехал и через две недели, я подумала, что он забыл обо мне.
У миссис Пим сквозь зубы вырвался странный звук.
— Так это вы молодая леди, получившая состояние?
— Это я, — улыбнулась Равелла.
— О боже, мисс! Слуга его светлости сказал мне об этом, но я не думала, что вы та богатая наследница, о которой он говорил.
Равелла засмеялась:
— Это из-за моего платья и несчастного маленького узелка, который я принесла с собой. Я отдала его лакею у двери, но не знаю, что он с ним сделал.
— Я прослежу, чтобы он был на месте, мисс.
— Буду рада, — сказала Равелла, — потому что хотя вещи в нем изношенные, но это все, что у меня есть. Я надеюсь, что теперь, когда я приехала в Лондон, мой опекун позволит мне купить несколько красивых вещей. Он говорил об этом, когда был в Линке, но… может быть, он не позволит мне остаться.
— Ну, я не могу об этом говорить, — бодро заметила миссис Пим. — Возможно, его светлость снимет вам дом и найдет женщину. Здесь расческа и щетка, если хотите.
