Жизнь может измениться, но не может улететь, Надежда может пропасть, но не может умереть. Правда может быть скрыта, но не может сгореть. Любовь может пройти, но возвращается.
Лотти глубоко вздохнула.
— Любовь проходит, но возвращается, — повторила она. — Вы хоть иногда думаете обо мне?
Герцог пригубил вина.
— Моя дорогая Лотти, что за вопрос? Разве иначе вы были бы здесь?
— Это не то, что я имею в виду, и вы хорошо это знаете. Я стала старше и много узнала за эти последние два года. Но не напрасно ли говорить вам, что я стала намного привлекательнее, чем была, когда вы впервые увидели меня?
Герцог поднял стакан вина и отпил из него.
— Ни минуты не сомневаюсь, Лотти.
— Тогда?..
Это был вопрос. Слов было не нужно. Герцог посмотрел в глаза Лотти с расширенными зрачками, бросил взгляд на ее раскрытые губы, чтобы понять, о чем она спрашивает. Она, затаив дыхание, в напряжении ждала его ответа, как бы в том прелестном движении, которое приводило в восторг зрителей Ковент-Гардена каждый вечер.
Но прежде чем герцог успел ответить, внимание его отвлекла суматоха на другом конце стола. Лорд Руперт Давенпорт поднял сидевшую рядом с ним леди на стол. Застарелый игрок со склонностью заключать пари по любому поводу, он уговаривал сидевшего напротив джентльмена поставить сто гиней, что девушка станцует на столе, не перевернув стаканы с вином.
Лорд Руперт освободил место на столе. Ваза с персиками опрокинулась, и оранжерейные фрукты покатились среди ваз и тарелок. Хрустальные бокалы, украшенные монограммами, были поставлены в центре стола. Избранница лорда Руперта, прелестная итальянка, рожденная в Сохо, вскрикнула, когда чашка севрского сервиза упала на пол и разбилась.
— Это слишком трудно! Я не смогу! — закричала она.
Но лорд Руперт, удерживая ее на столе, доказывал:
— Клянусь, сможешь! Если ты выиграешь сто гиней, которые я на тебя поставил, я куплю тебе самое красивое кольцо, которое ты захочешь.
— Но мое платье. Оно слишком длинно!
— Так сними его, — заревел лорд Руперт и бросился снимать с нее платье, несмотря на ее визгливые протесты.
Наконец, хихикая с показной скромностью, она подняла платье выше колен и поставила ногу на перевернутый стакан. Лорд Руперт закричал, чтобы музыканты играли громче.
Лотти раздраженно прикусила нижнюю губу. Она видела подобные штучки слишком часто, чтобы проявить к ним интерес. Голые или одетые, трезвые или пьяные, на каждой вечеринке танцовщицы водружались на стол. К ее огорчению, герцог наблюдал за девушкой, и она знала, что не стоит отвлекать его в такой момент.
Но когда музыканты по указанию лорда Руперта заиграли громче, дверь в конце зала открылась и лакей громогласно объявил:
— Мисс Равелла Шейн, ваша светлость.
Это было так неожиданно, а голос лакея, возможно от застенчивости, так громок, что все обернулись. В дверях стояла Равелла. На ней был длинный темный плащ, закрывавший ее платье, она сняла капор с головы и держала его за ленточки. Ее волосы были откинуты назад и лежали беспорядочными локонами. Стоя там, она казалась очень маленькой, но при этом с ее приходом в комнате возникло что-то живое и светлое, чего не было раньше. Казалось, внезапно в комнату пробился луч солнца, и свет свечей и блеск золота потускнел и обесцветился.
На секунду голоса и смех стихли, молчание нарушалось только тихими нежными звуками скрипки. В этой тишине прозвучал чистый голос Равеллы:
— О, пекки, я вынуждена была приехать!
Она как бы не замечала людей вокруг, женщин в их декольтированных платьях, блистающих украшениями, мужчин, развалившихся в креслах, лакеев, стоящих рядами. Она видела только человека, неподвижно сидевшего во главе стола в кресле с высокой спинкой, как будто зачарованного.
Равелла через всю комнату побежала к нему.
— О, пекки, вы обещали приехать через неделю, вы обещали. Я подумала, что вы, может быть, заболели, и приехала. Я ехала на дилижансе. Приехала бы раньше, но нас задержали. Вы не сердитесь, что я приехала?
Она смотрела ему в лицо, отчаянно нуждаясь в поддержке, а потом как будто впервые заметила любопытные лица вокруг. Она отвела глаза от герцога и посмотрела на гостей. Слабая краска бросилась ей в лицо, а в глазах мелькнуло понимание.
— О, у вас праздник, — пробормотала она. — Простите… Наверное, мне не надо было приезжать!
Герцог поднялся.
— Вы ехали несколько часов. Наверное, вы голодны, Равелла.
Она снова посмотрела на него. Казалось, самый звук его голоса успокаивал. Щеки ее снова зарумянились.
— Я в самом деле ничего не ела с завтрака, и теперь, мне кажется, могу съесть быка.
Герцог повернулся к стоявшему рядом дворецкому.
— Обед для мисс Шейн, — коротко сказал он, — и поставьте ее стул рядом со мной.
Стул для Равеллы поставили справа от герцога, что очень рассердило Лотти. Герцог, повернувшись к гостям, сказал тоном приказа:
— Позвольте представить мою подопечную мисс Равеллу Шейн.
Большинство джентльменов встали. Несколько человек тоже попытались, но упали обратно на стулья.
