Стрекоза «тамбо» считалась крайне воинственным насекомым (во всяком случае, это действительно один из самых прожорливых хищников мира). Изображение стрекозы, дарующей храбрость, и сейчас появляется на национальной одежде для мальчиков.
В море водится еще один ками — акула. Как ни странно, бытовало и такое поверье: акула может помочь утопающему и вынести его из пучины (у европейцев это приписывается дельфинам, но никак не свирепым морским хищницам). Считалось, что за акулами следуют косяки рыбы, а встреча с ней предвещает богатый улов.
Японцы почитали и крабов. Амулет из панциря краба защищает от злых духов и болезней. Было поверье и о том, что воины клана Тайра, побежденного кланом Минамото в войне Гэмпэй (об этих событиях речь пойдет в дальнейшем), погрузились в море, превратившись в крабов. Поэтому считалось, что брюшко краба напоминает лицо человека.
Но уважительным отношениям пользовались не только животные. В Японии поклонялись горам, родникам, камням, деревьям. Для крестьянина, охотника или рыболова это естественно, ведь он зависит от природы, это источник самого существования.
Самое известное из деревьев, которые боготворили в Японии — это плакучая ива («янаги»). Для художника, поэта да и для простого японца ива — это символ всего изящного. Но ива могла принести счастье и везение. А ивовые палочки для еды использовались только в праздник Нового года.
Все перечисленные ками и существа — только очень небольшая часть невероятно многообразного японского мира духов и демонов. Так что любителям мистики там есть где развернуться.
Имеются и поверья, вполне сравнимые со знакомыми нам. Например, все то, что связано с зеркалами. Лучше завешивать их на ночь (а отнюдь не на время траура, как у нас), а уж смотреть на них в темноте и вовсе не следует. Да и вообще, ко всему, что может сделать изображение (а значит, «украсть душу»), даже если речь идет о современном фотоаппарате, надо подходить с предельной внимательностью. Это, конечно, не означает, что японцы не любят фотографироваться, просто есть некие всем известные правила, которые лучше соблюдать.
Поверья, связанные с числами, есть и у большинства народов Запада. Но, как правило, они касаются таких чисел, как «7», «9», либо наоборот — «13» и (не к ночи будь помянуто) «666».
В Японии несчастливым стало число «4» (его произношение созвучно со словом смерть). Поэтому даже в самой современной больнице, забитой до отказа электронным оборудованием, 4-го отделения может и не оказаться. Между прочим, существующее в России твердое поверье в то, что не должно быть четного количества цветов в букете, идет именно отсюда. Традиция, кажущаяся извечной, на самом деле заимствована недавно, в 1960–70-е годы, во времена повального увлечения икебаной. А до этого ее просто не было, на открытках к ноябрьским праздникам преспокойно изображали две или четыре гвоздики, и никто бы не посчитал это тайным антисоветским призывом. Но вдруг выяснилось, что четверка — число «дурное», а потом японское поверье расширили на все четные числа.
К вопросам религии нам придется обращаться еще не раз по ходу всей книги. Но пока нужно идти дальше — из глубин древности в то время, которое на Западе получило название Темных веков. А для Японии наступала новая историческая эпоха, которая, для разнообразия, названа уже не по находкам керамики.
Часть II.
От легендарных времен — к централизованному государству (приблизительно 300–592 г.)
Глава 5.
Начало периода курганов
Лишь древние преданья сохранили
И пронесли сквозь лабиринт веков
Напоминанье, кем мы раньше были,
Во времена героев и богов…
М. Астахова Датировки становятся точнее при приближении к нынешним временам. Это относится не только к Японии, но и к любой другой стране. Не надо забывать, что «исторические времена» — это лишь очень небольшой период в жизни человечества. Датировка предыдущих эпох — лишь приблизительная.
Но для Японии и здесь есть некоторое своеобразие. У нас имеются две шкалы времени. Одна основана на археологических находках и упоминаниях о Японии в летописях других стран. Вторая (легендарная) связана с японскими летописями. Но они составлены намного позднее, а упомянутые там события отнесены к глубокой древности. Обе шкалы примерно совпадут только в середине I тысячелетия пашей эры.
Поэтому верхняя граница курганного периода (периода Кофун, другое его название — период Ямато) определена не вполне точно. Он начался около 300 года н.э. Зато нижняя граница (592 г.) вполне четкая.
«Полуисторический период», названный так российским автором Ю.Л. Говоровым, на этом завершился.
На самом деле, и верхняя граница достаточно ясна. И связана она с очень важным для Японии преданием. Но не будем торопить события.
Япония при императоре Судзине
Мрачноватые времена демографического кризиса (если не сказать — вымирания), случившегося в конце периода Дзёмон, остались далеко в прошлой эпохе. Уже к I в. н.э. население островов составляло около миллиона человек. Не так много в сравнении с нынешней ситуацией, но ведь и условия тогда были иными. А концу периода Кофун этот показатель увеличился в пять раз. Это можно сравнить с не самым крупным, но все же современным мегаполисом.
Но, конечно же, в Китае народа было неизмеримо больше. И такая ситуация сохранилась навсегда.
Скорее всего, племена идзумо и тэнсон (одно — вполне мирное и занятое земледелием, второе — весьма воинственное) объединились вполне мирно. Правда, при этом первенство оказалось за тэнсон. Так образовалось древнее японское государство Ямато. Во всяком случае, со времени похода императора Дзимму оба племени упоминаются в хрониках именно под этим названием.
Но развитие общеплеменного союза на островах на этом не завершилось. Завоевания продолжили преемники Дзимму-тэнно.
Мысль о приходе более развитого (по крайней мере, в военном отношении) народа вполне очевидна. Японские острова можно сравнить с клапаном, куда выпускается раскаленный нар с континента. Так случилось и с Британией в Европе. По сути, и там произошло смешение племен-завоевателей.
Легенды (но не даты, указанные в них) подтверждаются археологией. В период Кофун предметы, которые должны служить покойному знатному человеку в ином мире, стали иными. Это захоронения воинов, полководцев, а не жрецов. Конечно, священная роль оставалась за вождем, но он — прежде всего, воитель. Вспомним, что о Химико, правительнице иного японского государства, китайский источник говорил именно как о шаманке.
В период Кофун климат Японии оказался не самым благоприятным. Осадков стало больше, а погода оказалась более холодной. Для крестьян это означало более интенсивную и эффективную обработку земель, только тогда можно было рассчитывать на урожай. А «северные варвары» смогли на некоторое время почувствовать себя в безопасности: развитие рисоводства на северо-востоке оказалось затруднено, а значит, и момент колонизации их земель «сынами Ямато» еще не настал.
