– Почему бы нам с тобой на пару не открыть мастерскую по ремонту всякой бытовой техники? Если что, нам сосед мой, Михалыч, поможет. Он-то точно мастер на все руки. Нам надо только маленькое помещеньице снять в аренду под пункта приема. Это будет прикрытие основной нашей деятельности – частного сыска. Как тебе задумка?
– А что, умно, – немного подумав, согласился Валерий Павлович. – В такой пункт как раз будут захаживать граждане и симпатичные гражданки, которых между делом можно порасспросить о житье-бытье. Я как раз сейчас пытаюсь устроиться в один банк, в службу охраны. Но там мнутся, говорят, мол, хотим молодых и плечистых мордоворотов. А твоя идея неплоха. Сейчас и, правда, все экономят, стараются отремонтировать свое нажитое барахлишко, да наладчиков нет. Старая добрая советская служба быта печально развалилась. Ну, что ж, давай, позабавимся, как Шерлок Холмс и доктор Ватсон.
– Только Холмс играл на скрипке и боксировал, – заметил я со смехом.
– А мы будем паять и лудить, – покладисто заявил мой Валера. – Не знаю как в Англии, но нашим гражданам это нужнее. Надо быть ближе к народу. Верно, я говорю, Сань?
– Я рад, Валер, что ты меня правильно понял.
– А чего, мне даже интересно стало, что же из этого выйдет.
Я заметил, что с возрастом в моем друге стало проявляться больше мальчишеского. Не зря говорят – старый, что малый. Возможно, так устроена людская психика, что, подобная метаморфоза помогает человеку освободиться от накопленного за долгие годы негатива и продлить свое пребывание на этом свете.
Все организационные вопросы Валерий Павлович великодушно взял на себя. Вскоре он стал ПБОЮЛ Панин. Эта неуклюжая аббревиатура означала следующее: предприниматель без образования юридического лица. Я должен был работать, чтоб обеспечить наше новоявленное предприятие скромными первоначальными средствами и заодно обогатить его историю опытом исполнения первого полноценного частного заказа.
Кстати, мясорубку на досуге наладил тоже Валерий Павлович, чем несказанно удивил меня. Он как-то там все приладил и залил, где надо, для прочности, эпоксидной смолой.
– Конечно, видок у неё теперь диковатый, ущербный, непрезентабельный, но она ещё послужит в кухонном деле, – сказал мой друг, возвращая мне агрегат.
– Ну, Валерий Павлович! – похвалил я друга. – Теперь я вижу – дело будет.
Миксер для Светланы починил мой сосед, слесарь шестого разряда, Семен Михайлович. При произнесении его полного имени параллели с легендарным маршалом возникают в мозгу сами собой. Чтобы избежать этого, его все коротко именовали просто Михалыч.
Вот такие появились у меня помощники – Палыч и Михалыч. Не боги горшки обжигают.
Глава 8
Квартирный вопрос
Тетушка Марьяны, Майя Ивановна, была редкостной привередой. Её характер был нелегок смолоду, да ещё тяжелая болезнь наложила на него свой зловредный отпечаток. Своих детей у Майи Ивановны никогда не было, с мужем она давно рассталась. Помогали ей младшие сестры и сердобольные соседки.
Майя Ивановна понимала, что, вряд ли протянет долго на этом свете, и скрашивала тоскливые дни на свой манер, сообразно своему нраву. Ей были занимательны чужие склоки, и она обожала манипулировать людьми, сталкивая их между собой. Такая шикарная возможность у неё имелась, несмотря на её телесную немочь и неповоротливость. Майя Ивановна являлась единственной владелицей полнометражной однокомнатной квартиры на шоссе Энтузиастов. Добротный дом был возведен в одном ряду с кинотеатром «Слава», а напротив расположен Измайловский парк. Она понимала, что было бы благородно завещать эту квартиру какой-то из своих сестер или племянников, и даже собиралась именно так и поступить, но не могла отказать себе в последнем удовольствии потешиться их вынужденным унижением и суетой вокруг неё. Квартирный вопрос всегда уродовал и изводил людей.
В квартире Майи Ивановны порой разыгрывались настоящие драмы. Престарелая дама наслаждалась приключавшимися ссорами и примирениями, суматохой и нервозностью, лестью и услужливостью. Она смотрела на своих родственников и не ощущала к ним ни любви, ни привязанности, а только жгучую, животную зависть и зависимость. Они, несуразные, мелочные людишки работали, имели семьи и намеревались жить непредсказуемо долго, а она, проницательная, образованная, основательная, когда-то самая видная из четверых сестер, медленно и мучительно влачила свои дни.
Пожалуй, только племянница Марьяна вызывала в ней некоторую симпатию. Тихая, миловидная, аккуратная, она пластично и неспешно перемещалась по её квартире, не раздражая Майю Ивановну своими действиями. Все остальные сродственницы прибегали взмыленными и запыхавшимися, вечно спешили, неловко ставили ей уколы, небрежно грохотали ведрами и посудой, и, сделав все кое-как, удалялись в свою пеструю, многогранную жизнь.
Всем видом, вольно или невольно, сестры подчеркивали свою востребованность за пределами этой квартиры. Пообщавшись с ними, Майя Ивановна остро ощущала себя ненужным, больным, грузным бегемотом, от которого все только и ждут, когда же он освободит территорию и развяжет им руки. И она изощренно наказывала их за это, подливая масла в огонь раздоров. Вечерами Майя Ивановна звонила сестрам по телефону и подолгу болтала с каждой в отдельности, хитроумно вставляя в разговор свои желчные замечания и наблюдения. А какой спрос с больной одинокой женщины в последствии? Ну, сказала и сказала. Что с того? У каждой сестрицы своя голова на плечах имеется.
Майя Ивановна сама просила Марьяну приходить чаще. Племянница недавно обрадовала её сообщением, что у неё образовалось больше свободного времени.
– Меня Сержик устроил к себе в организацию. Я теперь работаю полдня. Так что могу забегать чаще.
Ну, разве другая сказала бы такое? Ведь могла бы утаить, не растрачивать свое время и силы на больную сахарным диабетом старую тетку. А она, Марьяша, не такова. Приветлива племянница и старательна, ничего не скажешь.
Только Марьяна могла так терпеливо сооружать вкусные салаты из овощей и отжимать свежий сок. Только она варила тетке специальные компоты и джемы на фруктозе. Особенно Майя Ивановна любила её домашний лимонный пирог. Кто ещё будет так канителиться, готовя начинку: прокручивать лимоны, потом смешивать их с фруктозой, желировать.
Ещё Майе Ивановне было приятно, что Марьяна частенько приходит с Виктором. Все остальные дамы оберегали своих мужей от излишних забот и неэстетичных впечатлений, а Майя Ивановна так редко общалась с мужчинами!
Виктор не чурался работы. Ему не составляло труда вынести мусор, починить кран, приладить отваливающуюся дверцу у старого шифоньера. Любому дому требуется мужская рука.
Майе Ивановне нравился его низковатый, громкий голос, высокая, мощная фигура, простоватые повадки. Грубоватая и суровая мужественность Виктора будила в больной женщине нечто слабо тлеющее в тайниках её подсознания. Это все вместе так напоминало ей полновесную, реальную жизнь, которая для неё уже, увы, отшумела.
