Книга Крылья черепахи - Александр Громов

Феликс еще кинулся к Борису Семеновичу. Феликс попытался на что-то нажать и остановить кровь. Минуту спустя, перемазанный, он отступил на шаг, встретился со мной взглядом и покачал головой.

– Бесполезно.

Будто и так было не ясно. Хотя из нас двоих врачом был все-таки он, а не я.

– Блин, – сказал толстый Леня и всхрапнул, как лошадь.

Из последовавших нескольких минут только этот неуместный «блин» и отложился в моей памяти. Естественно, были крики, охи и ахи женщин, обильные междометия мужчин, но кто, что и в каком порядке произнес – расстреливайте, не скажу. Кажется, сам я провел эти минуты, стоя неподвижным столбом с отваленной челюстью. А с тем, кто скажет, будто у столба нет челюсти, я готов поспорить. Смотря какой столб.

– Так. Гррм. – Феликс звучно прочистил горло, чем вывел меня из ступора. – Попрошу тишины. У кого есть мобильник? У вас, Виталий? Давайте. – Он забрал у меня телефон (вечно таскаю его с собой неизвестно зачем), набрал номер и заговорил: – Радогодское отделение? А мне плевать, тут у нас труп. Труп, я сказал. Да. Только что. Нет, не знаю. Похоже на то. Не знаю, сказано вам. Записывайте: санаторий «Бодрость», первый корпус. Да, «Островок». Что? Имейте в виду, у нас тут еще и мост снесло. Да, ледоходом. Что? Сами знаем. И это тоже знаем. Номер? У вас что, определителя нет? Да... Нет... – Феликс надолго замолчал, слушая. – Так и сделаем... Ну, ждем.

– Приедут? – жалобно спросила Надежда Николаевна. За ее спиной шумно дышала Инночка.

– Само собой. – Феликс вернул мне мобильник, стряхнул со лба капли пота и указал на журнальный столик с чашками, кружками и недопитым коньяком. – Вот что: тут ничего не трогать. Рекомендую всем разойтись по своим комнатам и не выходить из них без крайней необходимости. Думаю, следственная бригада будет здесь через час-два. Мешать ей работать у меня нет никакого желания, поэтому прошу не топтаться здесь без толку. Всем понятно?

Если бы каменный истукан с острова Пасхи вдруг скомандовал аборигенам построиться и организованно утопиться в океане, уверен, среди них не нашлось бы вольтерьянца, осмелившегося оспаривать приказание. Иное дело обитатели «Островка». Мария Ивановна пожелала сейчас же узнать, был ли Борис Семенович убит, и если да, то кем именно. При этом она нервно озиралась и нашаривала в кармане пальто валидол. Феликс отвечал, что имеется только труп, а устанавливать причину смерти – не наша забота. Милена Федуловна, только что исходившая поросячьим визгом, пришла в себя, то есть вернула себе прежний надменный вид и заявила, что лично она не потерпит никаких ограничений свободы и будет ходить там, где ей вздумается, – правда, немедленно после этих слов удалилась к себе в номер. Матвеич, покряхтев, робко спросил, куда податься ему, и Феликс великодушно пообещал приютить его у себя на время. Коля попросту выматерился, не обращая внимания на женщин. Телохранителя можно было понять.

– Лучше разойтись, – подал я голос, прозвучавший, кажется, несколько деревянно. – Феликс прав.

Не будь в армии сержантов, рядовые посылали бы офицеров далеко и надолго. В данном случае я сыграл роль сержанта. Не успели подо мной заскрипеть ступени винтовой лестницы, как обитатели «Островка» начали расходиться. Не утерпев, я еще раз взглянул на холл сверху. Если бы не кровь, можно было подумать, что Борис Семенович спит. Меня чуть-чуть замутило, и вместе с тем я подумал о том, как хорошо, что среди нас не нашлось чересчур впечатлительных людей со слабым желудком.

Не глядя больше ни на кого и ни на что, я прошел в свой десятый. Дверь в номер оказалась не заперта, и это меня сначала взбесило, а затем испугало. Потом я вспомнил, что сам не запер дверь, когда как полоумный выскочил на крик Марии Ивановны.

И она тоже хороша! Явление, видите ли, природы! Наглядное пособие по физической географии: «Тронул лед, река пошла, и бабуся поплыла»! Дай волю пожилому учителю – он всякое мгновение превратит в учебный процесс. А тем временем людей убивают!

Сковырнув с ног ботинки, я повалился на постель. Никаких дел у меня не было, разве что предаваться мрачным мыслям. Нет, мертвого Бориса Семеновича мне было жаль не более, чем любого незнакомого человека. В одной Москве их ежедневно мрет сотни четыре, причем некоторые не по естественным причинам, так что же, убиваться по каждому? Прямо скажем, Борис Семенович был человеком малосимпатичным, явно хворым рассудком и к тому же практически мне не знакомым. Ей-ей, крикливого попугая своей соседки я пожалел бы сильнее, если бы тот сдох, – хотя и терпеть не могу попугаев, вздорная это птица.

Мне было совершенно ясно, что мой фантастический роман о человеке, гасившем звезды, застопорился надолго. Ведь чувствовал же я, что зря приехал в «Островок»! Так и оказалось: приперся искать на свою шею приключений. А приключения должны происходить с героями романа, с тем же Гордеем Михеевым; приключения с автором – это перебор. Что я, чересчур много хотел? Да ни чуточки! Ну, провести уютный вечер в холле с Феликсом и Матвеичем, ну, выпить, естественно, однако так, чтобы завтра проснуться с работоспособной головой и нашлепать о Гордее главу-другую. Вполне скромные желания. Так нет же, вместо этого придется давать показания, и хорошо еще, если дело кончится только одним потерянным для мировой литературы днем, а не тремя-четырьмя! Я себя знаю. Меня любое чиновное хамло может завести так, что я надолго забуду о тексте. Следователю-то на мои обстоятельства тьфу и растереть, а у меня, между прочим, договор с издательством с санкциями за просрочку. Тридцатого апреля вынь роман да положь!