— О, вы поработали на славу, — заметил он, когда она вошла следом за ним в его кабинет и положила перед ним на стол пачку аккуратно отпечатанных писем.
— Да, иногда бывает такой рабочий подъем, — улыбнулась она, польщенная его похвалой, но не желая показать, что старалась сегодня больше обычного.
— Ах, — слегка удивился он, — так вот в чем причина такой продуктивности! А я-то уж было подумал, что у вас сегодня вечером свидание, и вы так стараетесь, чтобы пораньше освободиться.
— Если хотите знать, — возмущенно фыркнула Келли, — не иду я ни на какое свидание.
— В таком случае, — проговорил он, не обращая внимания на ее возмущение, — может быть, вы окажете мне честь отужинать со мной?
— Отужинать? С вами? — воскликнула она, и сердце ее лихорадочно забилось.
— Впрочем, как хотите, — заявил он. — Просто я подумал, что в субботу вы были так добры, что отменили ради меня все планы, и мне следует в знак благодарности сводить вас поужинать…
— Не надо меня приглашать на ужин в знак благодарности, — отрезала за Келли уязвленная гордость. И сердце ее сразу упало. — Тем более что, — добавила она, — я прекрасно провела время в субботу, и вы мне ничем не обязаны.
— Черт! — пробормотал вполголоса Билл. — Ну что за надменность? — Затем прищурился, и знакомая очаровательная полуусмешка снова осветила его лицо. — Келли Аркетт, — торжественно произнес он, — прошу вас отужинать со мной сегодня вечером, просто потому, что надеюсь, нам обоим это будет приятно.
Он произнес это так обаятельно, что вся ее гордость тут же исчезла без следа.
— С удовольствием, — не в силах удержаться, рассмеялась она.
И Билл тоже расхохотался.
Если бы Билл повел ее в какой-нибудь дешевый бар, она и тогда была бы в полном восторге. Но он выбрал дорогой отель, который славился первоклассной кухней, и вел себя очаровательно, как никогда, — был остроумным, тонким собеседником, очень приятным в неформальном общении. Келли была оживлена и блистательна.
Поскольку они вместе работали, разговор время от времени заходил о делах фирмы, но ненадолго. Биллу, казалось, хотелось забыть в этот вечер о работе.
— Знаете, у вас такие прекрасные карие глаза, что мне совсем не хочется думать о делах, — признался он в ответ на ее вопрос, как идет разработка пятилетнего плана деятельности фирмы.
От такого комплимента Келли похорошела еще больше, ее карие бархатные глаза засияли от радости. От немыслимых надежд у нее закружилась голова, ей тоже хотелось, чтобы Билл забыл обо всем на свете, кроме них двоих. И в первую очередь о брате, ибо из-за Скотта он не мог позволить чувствам, которые начал к ней испытывать, захватить его целиком.
За весь вечер Билл ни разу не упомянул о нем, но неожиданно попросил:
— Расскажи мне о себе, Келли. О твоей жизни до встречи со мной. — Но ведь именно Скотт был частью ее жизни до того, как в нее стремительно ворвался Билл.
Келли начала рассказывать о сестре и своих племянницах, хотя ей гораздо интереснее было бы услышать о его детстве и юности, о том времени, когда он взрослел и становился таким, каким она его теперь знала. Но она не смела заикнуться об этом, помня, что Билл рос вместе с братом. Келли боялась, что одно лишь упоминание имени Скотта испортит этот волшебный вечер.
— А ваши родители еще живы? — задал вопрос Билл.
— Отец жив, — ответила она, но при воспоминании о нем ее охватила дрожь. Отец только терпел ее и Люси. Вся родительская любовь, доставшаяся им в детстве, исходила от матери. — Он… он женился во второй раз вскоре после смерти мамы. — В голосе Келли не было ни капли теплых родственных чувств, особенно когда она вспомнила, как его вели от кладбища и он громко всхлипывал. — Точнее сказать, через три месяца.
— Я вижу, вы это не очень одобряете? — мягко заметил Билл. — Но возможно, он любил вашу маму так сильно, что не мог перенести потери и обратился к другой женщине за утешением, чтобы не быть одиноким?
Келли не понравились его слова, и у нее сразу испортилось настроение.
— Он никогда никого не любил, кроме себя, — пояснила она, глядя в сторону и воскрешая в памяти те тяжелые времена. — Я как раз вернулась из отпуска, когда умерла мама, хотя, когда я уезжала, с нею все было в порядке, она ничем не болела. А отец так сильно ее любил, — с горечью проговорила Келли, не в силах удержаться от этого, — что не мог удержаться от своих похождений, когда она заболела. Мама лежала несколько дней одна, безо всякого ухода, пока он проводил время со своей очередной пассией. И такие увлечения у него были постоянно…
Несколько долгих минут они молчали. Потом Билл сказал:.
— Так вот откуда у вас такое отвращение к неверности! Верность значит для вас очень много, да? Она стоит у вас на первом месте?
— Ну, не то чтобы на первом, — легко откликнулась Келли и хотела уже улыбнуться, но улыбка не состоялась — она вдруг заметила, что лицо Билла омрачилось, и услышала, как он с болью процедил сквозь сжатые зубы:
— Так вот что случилось. Вот из-за чего вы бросили моего брата. У вас выработалась неприязнь ко всем мужчинам вообще из-за поведения вашего отца? И вам захотелось, чтобы какой-то другой мужчина пострадал за все, что причинил вам отец, и за страдания вашей матери?
— Нет! — непроизвольно вырвалось у Келли. Она была поражена неверным выводом Билла из рассказа о ее прошлом. — Нет, дело не в этом, я…
— Ах, не в этом? — не дал он ей договорить, и лицо его сделалось злым и жестоким. — Тогда в чем же? Вам должно быть чертовски хорошо известно, что если уж вы так дорожите верностью, то лучшего мужа, чем Скотт, нечего было даже и искать… — Он понял все совершенно неправильно, но не позволял ей вставить ни слова. — Ваша подлая попытка выместить страдания вашей матери на первом попавшемся мужчине увенчалась успехом! Есть ли лучший способ унизить мужчину, чем бросить ему в лицо подаренное кольцо за неделю до свадьбы?!
— Билл, прошу вас! — закричала Келли и вдруг увидела на его лице такую ненависть, что поняла: любые ее объяснения будут сейчас восприняты только как попытки очернить честь семьи Макгаурен. Но она любила Билла, а потому, несмотря ни на что, не хотела ничем его обидеть или расстроить.
Приложив все силы, чтобы сохранить спокойствие, Келли попыталась его урезонить, ей было страшно смотреть на лицо Билла, искаженное ненавистью.
— Если бы я хотела действительно унизить Скотта, как вы считаете, — тихо проговорила она, — я не стала бы возвращать ему кольцо. Гораздо эффектнее было бы просто не явиться в церковь на венчание…
Она видела, как Билл борется с собой и что эта борьба стоит ему мучительных усилий. Он ничего не ответил. И тогда Келли поняла, что вечер, который начинался так волшебно, закончен. Она взяла сумочку и сделала попытку встать, но ее остановил голос Билла:
— Почему? Почему ты разорвала помолвку?
