Еще через некоторое время курсантов отправили на спецподготовку в одну из воздушно-десантных дивизий на юго-запад Украинской ССР, где из них стали готовить, судя по рассказам одного их выпускников Краснознаменного института, настоящих суперменов.
Даже танками их обкатывали. Причем окопов не было. Курсант стоял на дороге, а прямо на него шел огромный танк, и надо было попасть прямо под него. Главное — правильно упасть, чтоб с ходу не угодить под гусеницы.
Впрочем, обкатка танками считалась не самым экстремальным пунктом в увлекательной программе испытаний новобранцев на выносливость. Приходилось и с парашютом прыгать, а перед тем, для тренировки, с гигантской вышки. Там на них надевали особую конструкцию с лямками, имитирующую купол парашюта, и — вперед и вниз. Как вспоминал этот генерал-майор, бывший однокашник президента, ему такой прыжок казался страшнее танка. Именно на вышке он и увидел впервые Путина, так как прыгали они друг за другом. Приземлившись, стали бороться.
«Я Володю цепляю, и вдруг… подсечка. А поле такое жесткое: только что кукурузу убрали, но стебли-то остались! Путин меня перехватывает, и я начинаю падать. Но в воздухе успеваю кувыркнуться, и мы оба заваливаемся набок. Встаем. «Не понял», — говорю растерянно. «Да я вот, — отвечает он, смущаясь, — занимался». Так и познакомились. Я ведь тоже увлекался дзюдо и тоже, как Володя, был чемпионом города…» (А.Елисов. Шпионские игры.)
В общем, обучали курсантов конкретно и целенаправленно. Преподавали рукопашный бой, прививали навыки обороны от людей с ножом или пистолетом в руке. В институте существовали также очень хорошие по тем временам спортивные комплексы с бассейнами, так что слушатели имели полную возможность тренировать себя физически. Были и еще более специфические «уроки». Например, курсантов учили не просто управлять автомобилем, но при этом еще и замечать все, что происходит по сторонам. На занятиях инструктор мог внезапно спросить номер машины, которая ехала сзади. А ведь в зеркале заднего обзора цифры читаются справа налево! Но это еще цветочки. Заставляли ездить через лес по узкой извилистой дороге, а потом возвращаться задним ходом. Естественно, тренировались в стрельбе из различных видов оружия. И, конечно же, были практические занятия в городе, для приобретения узкоспецифических навыков, которые необходимы в загранкомандировках. Например, как встретиться с человеком, то есть с агентом, чтобы эта встреча никем не была зафиксирована. Инструктора подробно объясняли, как правильно построить маршрут, как сделать так, чтобы заметить наблюдение, если оно есть, как уйти от наблюдения. Что необходимо сделать, чтобы выйти из самой сложной ситуации, если уж в нее попал. Словом, судя по всему, подготовку выпускники КИ получали не худшую, чем знаменитый Джеймс Бонд.
Кроме того, специалисты высокого класса вели в институте занятия по культуре зарубежных стран, их обычаям, национальным особенностям и истории, а еще преподавали историю международных отношений, историю дипломатии, дипломатический протокол и дипломатическую практику. (Так что к роли президента страны Путин в этом плане оказался подготовлен гораздо лучше бывших партийных боссов Горбачева и Ельцина.) Помимо семинаров и лекций, было также много встреч с интересными людьми, которые прошли большую практическую школу, многое знали и умели, не раз побывали в различных экстремальных ситуациях. Однако основным предметом в Краснознаменном институте был все же иностранный язык, поскольку грош цена всем остальным знаниям и умениям разведчика, если, попав за границу, он не сможет объясниться с аборигенами, тем более понять иностранца, когда тот сообщает ему важные сведения.
А потом преподаватели составляли на своих воспитанников характеристики. Они и были главной оценкой всего обучения: хорошее заключение означало карьерный взлет, удовлетворительное — направление во второстепенные подразделения.
РАССМАТРИВАЛОСЬ ВСЕ…Этот рассказ о высшей школе разведчиков хорошо дополняют воспоминания Михаила Фролова, полковника в отставке, преподавателя Краснознаменного института, который проработал там тридцать лет.
«Владимир Путин поступил ко мне из Ленинградского управления КГБ в звании майора. Я решил посмотреть его в роли старшины отделения. Старшина отделения в Краснознаменном институте — это не просто какое-то дежурное назначение. От старшины отделения многое зависит. Здесь нужны и организаторские способности, в определенной степени тактичность, деловитость. Мне показалось, что у Путина все это есть. Учился он ровно, без сбоев, не было никаких казусов, как не было повода усомниться в его честности и искренности. Я помню, что он приходил ко мне на доклад в костюме-тройке, несмотря на то, что на улице 30-градусная жара, и я сидел в рубашке с короткими рукавами. Он считал необходимым являться к руководителю вот так строго, в деловом костюме. Я даже в пример его ставил другим: «Вот посмотрите на товарища Платова!»
Там же не называли по настоящим фамилиям, поэтому Путин был не Путиным, а Платовым. Как правило, первую букву фамилии оставляли. Сам я, когда учился в разведшколе, назывался Филимоновым.
В Краснознаменном институте не только обучали правилам разведки и контрразведки. Львиная доля нашей деятельности состояла в изучении слушателя, его профессиональной пригодности, его личных качеств. Нам надо было определить в конце концов, годится ли слушатель для работы в разведке.
Обучение в нашем институте — своего рода испытательный полигон. Вот я, например, преподавал искусство разведки. Что это значит? Это умение входить в контакт с людьми, умение выбирать нужных нам людей, умение ставить вопросы, которые интересуют нашу страну и наше руководство, умение, если хотите, быть психологом. Поэтому нам приходилось изучить слушателя настолько, чтобы поручиться за него, как за свою правую руку. А в конце учебы на каждого выпускника мы писали характеристики, которые и определяли его судьбу.
Мы просили всех преподавателей, начиная от кафедры контрразведки и заканчивая кафедрой физкультуры, высказать на бумаге свое мнение о слушателях. Затем это все докладывалось руководителю учебного отделения, который уже сводил все вместе: свои собственные наблюдения с наблюдениями этих преподавателей, и писал развернутую, подробную характеристику.
…Рассматривалось все: и личные качества, и профессиональные. Мы закрывались на неделю, на две и сидели: писали, писали… В конце характеристики делали вывод о пригодности или непригодности выпускника для работы в разведке.
В качестве примера я могу сослаться на один печальный в определенной степени момент в своей деятельности. У меня был слушатель, который наши оперативные задачи решал, как семечки щелкал. Иногда создавалось впечатление, что он знает решение заранее. Его четкий аналитический ум позволял ему находить хорошие решения.
Но в то же время само по себе умение решать оперативные задачи не являлось приоритетным. Под конец его обучения я написал на него характеристику, которая препятствовала выпускнику работать в разведке. Сыграли роль его личные качества — карьеризм и неискренность по отношению к товарищам.
