– Нет, – ответила Оливия. – Она не страдала и так и не приходила в сознание. Честно говоря, я думаю, что ваша жена и не поняла, что произошло. Возможно, она почувствовала острую боль от пули и сразу же потеряла сознание.
Алек облизнул губы и молча кивнул, приглашая ее продолжать.
– Когда привезли миссис О’Нил, она была в очень тяжелом состоянии. По симптомам я смогла сразу определить, что пуля попала в сердце. Операция была единственным возможным выходом.
– Вы ее оперировали?
– Да. Вместе с Майком Шелли. Он заведует отделением неотложной помощи. Его специально вызвали в больницу.
– Разве с таким ранением Анну не следовало отправить в Норфолк, в больницу Эмерсона?
Оливия застыла. Она будто снова услышала голос Майка Шелли. «Ее и в самом деле надо было отправить в Норфолк. А так ее кровь будет на твоих руках».
– При обычных обстоятельствах вашу жену действительно следовало бы отправить в Норфолк. Но на дорогу ушло бы слишком много времени. Она бы умерла по дороге. Немедленная операция была ее единственным шансом.
– Значит, вам пришлось… оперировать ее прямо там?
– Да. Когда я… Вы в самом деле хотите все это услышать?
Алек отложил сандвич.
– Я хочу знать все.
– Ее сердце перестало биться. Я смогла обхватить его рукой и закрывала пальцами отверстия от пули. И тогда сердце вашей жены снова начало сокращаться. – Оливия невольно подняла руку. Алек посмотрел на нее, и что-то дрогнуло в нем самом. Оливия увидела, как его взгляд остановился, и торопливо заговорила, опустив руку на подлокотник: – У меня появилась надежда, что она выкарабкается. Я думала, что мы сумеем зашить пулевые отверстия, и тогда все будет в порядке.
Она объяснила, как Майк Шелли пытался зашить выходное отверстие от пули. Оливия помнила ощущение от крови, сочившейся из-под ее пальца. Она до сих пор просыпалась по ночам, включала свет, чтобы удостовериться, что ее рука не липкая от крови. Оливия вдруг испугалась, что сама расплачется. Слезы были совсем близко. Она глубоко втянула носом воздух, пытаясь остановить их.
– Ясно, – сказал Алек. Его голос был лишен каких-либо эмоций. – Судя по вашим словам, для Анни было сделано все возможное.
– Да.
Он словно осел в своем кресле.
– Я почти ничего не помню о том вечере. – Алек не смотрел на Оливию. Его взгляд устремился к какой-то невидимой точке в пространстве между ними. – Наверное, кто-то позвонил нашей соседке Ноле, потому что она приехала за нами и отвезла в больницу. Хотя я совершенно не помню, как мы ехали. Дети были со мной, но и этого я тоже не помню. – Алек поднял глаза на Оливию. – У меня такое чувство, что в тот вечер вам тоже пришлось нелегко.
– Это так. – Она решила, что лицо выдало ее.
– И даже теперь вам трудно об этом говорить.
– Вы имеете право знать.
Алек кивнул:
– Я вам благодарен и за то, что вы сделали в тот вечер, и за то, что нашли время поговорить со мной. – Он кивком указал на нетронутый сандвич. – Вы так и не поели.
Оливия посмотрела на пакет из плотной бумаги.
– Я съем его на ужин, – ответила она, но Алек ее не слушал. Он не сводил глаз с фотографии на столе.
– Мне только хотелось, чтобы у меня была хоть одна минута, чтобы я смог попрощаться с ней, – прошептал Алек и перевел взгляд на руку Оливии, на которой блестело обручальное кольцо. – Вы замужем?
– Да.
– Проводите каждую минуту с вашим мужем так, словно это последняя минута в вашей жизни.
– Видите ли, мы разошлись. – Оливия поерзала в кресле, почувствовав себя виноватой. Она и Пол живы и здоровы, но все-таки не вместе.
– Да? Это хорошо для вас или плохо?
– Ужасно.
– Простите. И давно вы разошлись?
– Полгода назад.
Если Алек и сопоставил свои полгода вдовства и полгода жизни Оливии без мужа, то вида не подал.
– Вы были инициатором или муж?
– Так захотел мой муж. – Оливия посмотрела на свою руку. Она машинально вертела кольцо с бриллиантом. – У него была другая женщина. – Она сама не знала, как далеко зайдет этот разговор. – На самом деле это трудно назвать романом. Они не… Это были платонические отношения. Они едва были знакомы. Думаю, это была скорее фантазия, чем реальность. И потом, ее больше нет на Внешней косе. Эта женщина… уехала. Но муж все еще расстроен из-за этого…
– Как вы думаете, есть ли у вас шанс восстановить семью?
– Надеюсь на это. Я беременна.
Алек удивленно посмотрел на нее.
– Всего одиннадцать недель, – пояснила Оливия.
Он недоуменно поднял бровь.
– Мне показалось, вы говорили о шести месяцах в разлуке…
– Hу… – Оливия залилась краской. – Муж один раз оставался на ночь.
Алек в первый раз улыбнулся, и Оливия увидела, насколько он хорош собой. Мрачное выражение портило все впечатление. Она смущенно улыбнулась в ответ.
Дверь со скрипом распахнулась, и в кабинет заглянула молодая женщина.
– Алек? – Вошедшая была в белом халате и джинсах, длиные темные волосы заплетены в косу. Она посмотрела на Оливию, потом снова на Алека. – Прошу прощения, я не знала, что у тебя посетительница. Ты приступил к работе?
– Если бы… – Алек, не переставая улыбаться, встал, обошел стол, поцеловал женщину в щеку и представил Оливию. – Это Оливия Саймон. Она дежурила в больнице в тот вечер, когда умерла Анни.
– Да? – Женщина погрустнела и повернулась к Оливии: – Меня зовут Рэнди Олвуд.
– Рэнди мой партнер, – добавил Алек.
– Я бы этого не сказала, – отшутилась Рэнди, – в последнее время мне приходится всем заниматься в одиночку.
Алек кивнул Оливии, как будто давая ей знак, что разговор окончен. Она тут же встала.
– Мне нужно поговорить с тобой, Алек, – объявила Рэнди, как только тот направился к двери.
– Хорошо, – он придержал дверь, пропуская Оливию, – я вернусь через минуту.
О’Нил проводил Оливию до машины.
– Еще раз спасибо за то, что поговорили со мной. Удачи вам с вашим мужем.
– Спасибо, – Оливия повернулась и взглянула ему в лицо.
– А ваш муж знает… – Алек опустил взгляд на живот Оливии, – что произошло в ту ночь, когда он заглянул на огонек?
Оливия покачала головой:
– Нет.
– Он в курсе, что вы по-прежнему любите его?
– Думаю, да. – Знает ли это Пол? Между ними произошло столько неприятного, что он мог и забыть об этом.
Алек открыл ей дверцу машины.
