Они свернули на дорогу, ведущую в Саут-Шорс, и Мэри вспомнила о семье Анни. Эвакуировались ли они? Поехала Оливия с ними или осталась, чтобы помогать пострадавшим? Теперь она стала заведующей отделением неотложной помощи. Скорее всего, ей пришлось остаться.
Неделей раньше Алек пригласил Мэри на ужин. Ее удивило и само приглашение, и то, что Алек не сердится на нее за ту роль, которую она сыграла в изменах Анни. Там была Оливия, ее беременность стала очевидной. Оливия, Алек и Лэйси готовили ужин, а Мэри сидела и наблюдала, что вышло из ее откровений в доме смотрителя маяка. Трое счастливых людей, вот что. Это была ее последняя операция по спасению людей.
Пол Маселли вернулся в Вашингтон, снова стал работать в газете «Вашингтон пост» и писать стихи, которые читал по субботам своим верным слушателям.
– Так, начинается, – объявила Сэнди, когда машина остановилась перед участком дороги, залитым водой. Она осторожно направила машину в воду, и через несколько минут они снова выехали на сухое место. Им пришлось еще не раз преодолевать залитые водой участки, прежде чем они добрались до Киссривер.
Сэнди свернула на узкую дорогу, ведущую к маяку, и остановила машину на краю парковки.
– Оставайся здесь, – велела Мэри.
– Ни за что. Я иду с вами.
– Ты мне не нужна, – Мэри выбралась из машины и хлопнула дверцей с такой силой, что сама удивилась.
Сэнди поняла, что спорить не стоит.
– Если вы не вернетесь через пятнадцать минут, я пойду вас искать, – предупредила она.
Не слушая ее, Мэри двинулась к маяку. Она сошла с мощеной парковки на мокрый песок, сначала ступая осторожно, проверяя, держат ли ее ноги. Потом зашагала быстрее. Боль впивалась острым жалом в ее бедро при каждом шаге, палка вязла в песке, но через пару минут боль притупилась, и Мэри перестала о ней думать.
Как часто бывало в прошлом, Мэри пришлось полагаться только на внутренний компас, не позволявший ей сбиться с пути. Она нашла тропинку, идущую сквозь заросли, и, миновав их, приблизилась к дому. Она всматривалась в него, ища повреждения. Дом остался, только ураганом выбило несколько окон.
Мэри поняла, что море подходило к самому крыльцу. И если оно добралось сюда, значит…
Она обернулась, вглядываясь в небо в поисках знакомого силуэта башни маяка с чугунной галереей наверху. Наверное, его скрывает туман. Мэри направилась к маяку, забыв о палке. Она не сводила глаз с неба. Неужели она заблудилась и идет не в том направлении? Но сердцем Мэри уже знала ответ. Еще с ночи, когда она прислушивалась к шуму ливня, барабанившего по крыше дома престарелых, и треску ломающихся деревьев, Мэри догадывалась, что увидит.
Она сделала еще несколько шагов. Внезапно порывом ветра туман унесло в сторону, и Мэри увидела перед собой маяк так отчетливо, словно смотрела на картину в музее. Волны шипели и пенились вокруг останков Киссриверского маяка. Несколько десятков ступеней винтовой лестницы сиротливо чернели в тумане. Песок вокруг устилали обломки кирпичей. Фонаря нигде не было видно, и Мэри представила, как линзы лежат на дне океана, напоминая большую прозрачную раковину.
Она снова оглянулась и посмотрела на бульдозеры, на грузовик. Все было готово для возведения платформы, но это уже не требовалось. Мэри покачала головой, вспоминая, как они с Анни сидели на галерее и она сказала молодой женщине: «Если придет время океану забрать маяк, то мы должны отпустить его».
Мэри медленно пошла к парковке, и боль в бедре снова напомнила о себе, как только она ступила на мокрый песок. Когда она подошла к зарослям восковницы, она обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на маяк.
– Время пришло, Анни, – сказала Мэри, – оно наконец пришло.
