Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
Тем временем Тара, сидя за столом на своем красном стульчике, с серьезным видом листала книжку-раскраску; наконец, она выбрала картинку – с принцессой, конечно, – и аккуратно расположила ее перед собой на столе. Она внимательно смотрела на картинку, и я подумала, что она размышляет, каким бы цветом раскрасить платье принцессы.
«Мама, почему нужно закрашивать внутри линий?» – вдруг спросила она, продолжая разглядывать картинку перед собой.
Интересный вопрос, подумала я; с самого раннего детства нас учат закрашивать внутри проведенных границ: нас учат красить небо оттенками синего и голубого, траву – зеленым, а солнце – желтым; мы упорно стараемся ровно закрашивать пространство, ограниченное линиями и, освоив это мастерство, получаем комплименты. Но ведь если мы красим внутри границ «правильными» цветами, мы и думать начинаем как все – возможно ли, что эти ограничения при раскрашивании ограничивают и мышление наших детей?
Я стала наблюдать за тем, как Лила рисует: она делала это совершенно свободно, радостно разбрасывая цветовые пятна по белой бумаге – абсолютная творческая свобода, озорство и вольное самовыражение.
«И правда, Тара, зачем нам красить внутри линий? Может, на этот раз позволим цвету вырваться на свободу, как думаешь?»
Тара улыбнулась – это звучало заманчиво. «Мама, может, иногда будем красить внутри границ, а иногда – нет, можно каждую картинку красить или так, или так, или и так, и так».
«Как скажешь, моя дорогая», – ответила я.
А Лила продолжала рисовать – на этот раз ее увлек «касный» (красный) цвет.
52. Что, если я упаду?
Как мать, я, естественно, стремлюсь помогать своим дочерям в любой ситуации: мне довольно нелегко наблюдать за тем, как они преодолевают трудности – даже если речь идет всего лишь о том, чтобы достать мяч из-под стола или отвинтить крышку бутылки. В душе я понимаю, что им необходимо познавать мир, и мысленно я позволяю им делать это самостоятельно, однако мои действия часто противоречат моим желаниям: мне часто приходится напоминать себе, что порой нужно держаться в стороне и позволить им упасть, чтобы они могли учиться на своих ошибках и становиться сильнее, сумев снова подняться.
Тара училась кататься на велосипеде. Мы купили ей новенький розовый велик, который полностью соответствовал ее статусу принцессы; такого же цвета шлем и спортивные брючки тоже приводили ее в восторг.
Тем не менее, когда мы оказались на дороге, Тара начала трусить.
«Не отпускай!»
«Мама, держи руль!»
«Не дай мне упасть!»
Она больше старалась заручиться моей поддержкой, нежели давить на педали.
«Дорогая, не бойся, я не отпущу – можешь ехать спокойно».
Когда она стала чувствовать себя более уверенно, я попыталась отпустить руль, и она тут же закричала: «Мама, не отпускай, я упаду!»
«Я не позволю тебе упасть», – заверила я ее. Это прибавило ей уверенности и она проехала половину квартала, отчего была вне себя от радости.
А потом она упала, и разразилась мелодрама – ей было вовсе не больно, но она обиделась на то, что я ее отпустила: я же обещала, что не позволю ей упасть, а она упала! Мне было нечего сказать в свое оправдание – но я никак не могла пообещать ей, что она больше никогда не упадет.
Когда слезы высохли, я попыталась снова вдохновить Тару прокатиться: «Видишь, малыш, какая ты молодец! Давай еще раз попробуем». Она немного упиралась:
«А что, если я упаду снова?»
«Знаешь, что, давай-ка ты просто сядешь на велосипед и попробуешь еще раз, а я помогу тебе и не отпущу, пока ты не будешь готова, хорошо?»
Она неуверенно кивнула: «Но только не отпускай, обещай, что не отпустишь, потому что я не хочу больше падать».
Она оседлала велосипед, я стояла рядом, и я не могла дать ей такое обещание. «Дорогая, я буду помогать тебе, пока ты не сможешь поехать сама; вспомни, что произошло, когда ты упала, и постарайся этого больше не допустить».
Тара задумалась. «Мне кажется, я упала, потому что забыла, что нельзя ехать по траве».
«Видишь, каждый раз, когда мы падаем, мы чему-то учимся!» Теперь она была готова снова ехать.
Все еще побаиваясь, Тара согласилась попробовать; на этот раз она доехала до конца квартала, и ее лицо засияло от гордости – она это сделала!
53. Для чего нам деньги?
Когда Лиле исполнился год, стало еще очевидней, как активно она впитывает в себя информацию: она повторяла услышанные слова, подражала мимике и жестам и копировала все, что мы делали (особенно то, что делала старшая сестра!). Наблюдая за тем, как моя малышка открывает для себя мир, я сознавала, что все, что я делаю, действительно закладывает фундамент ее восприятия окружающих людей и предметов.
В один прекрасный день Лила где-то нашла монеты; я показала на четвертак и произнесла: «Деньги», – она послушно повторила это слово один раз. Я хлопнула в ладоши и воскликнула: «Да!» Широко улыбнувшись, на этот раз она повторила: «Денги, денги, денги! Да!»
Продолжая игру, я зажала монеты в ладони и потрясла ими, чтобы зазвенели. Лила стала пожимать плечами, пританцовывая в ритм звона монет. «Денги, денги! Тансы!» – она завизжала от удовольствия.
Я снова немного изменила игру: засунула монетки между пальцами ее ног; она засмеялась и пошевелила пальцами: «Пальсы! Денги пальсы!» Каждый раз, когда монетка выпадала, не удержавшись между ее детскими пальчиками, она показывала на нее и требовательно заявляла: «Денги пальсы!»
В течение следующих нескольких месяцев, всякий раз, когда Лила находила монеты, она совершала с ними все тот же «ритуал»: звенела ими, танцевала, а потом просовывала монеты между пальцами ног, и если на ней были надеты носки и туфли, она снимала и то, и другое, чтобы ничто не мешало ей разместить монетки между пальцами.
Лила также, не стесняясь, украшала монетами ноги других людей; Тара, Сумант и я поддерживали эту игру и смеялись вместе с ней, но других малышей иногда раздражало, когда Лила пыталась снять им носки, чтобы нарядить их пальчики. В ее маленькой головке монеты приравнивались к остальным украшениям – красивые, блестящие штучки, чем не украшение?
54. Могу я съесть галету с сиропом и много-много сливочного сыра?
Обычно на завтрак Тара требует одно из двух: галеты, обычно без сиропа, или пончик с большим количеством сливочного сыра.
Каждое утро повторяется одно и то же: «Тара, что ты сегодня будешь на завтрак?»
«Ммм… – она делает вид, что раздумывает, – просто галету».
«Без сиропа?» – спрашиваю я.
«Без».
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
