Вслед за ним появился мужчина, похожий одновременно на профессора экономики и на полевого командира повстанческих формирований.
В принципе, и то, и другое вполне соответствовало действительности. Гость происходил из очень знаменитого на Кавказе рода, получил европейское образование и до начала девяностых руководил крупнейшим на юге России университетом. Как и положено, был членом бюро республиканского комитета партии, избирался в Верховный Совет страны… В новых условиях тоже не потерялся – многие прочили ему на родине по меньшей мере министерский пост, и первые шаги в этом направлении влиятельной родней и сочувствующими уже делались.
Однако, судьба распорядилась иначе. Русские танки двинулись восстанавливать на вечно неспокойных горных окраинах конституционный порядок, и уже через неделю на всех телевизионных пресс-конференциях рядом с мятежным президентом замелькало симпатичное и умное лицо бывшего ректора-экономиста. Потом он исчез с экранов и теперь, по данным службы внешней разведки, выполнял особо конфиденциальные и деликатные поручения правительства сепаратистов в разных точках земного шара.
Гость был человеком исключительной осторожности и почти звериного чутья – поэтому все попытки ликвидировать его результата не давали. Только раз, в Цюрихе, покушавшиеся почти достигли цели: взрывом выбило все витрины в округе, а от автомобиля, принадлежавшего крупному швейцарскому банку, остался кусок догорающего железа… Пострадала куча народа, кое-кто из оказавшихся рядом даже погиб – сам же обьект «акции» отделался контузией и осколками в ногу. С тех пор он почти незаметно прихрамывал.
Впрочем, некоторые аналитики высказывали мнение, что и это, и другие неудавшиеся покушения носили характер скорее не политического террора, а внутриповстанческих финансовых разборок…
Обошлись без рукопожатий:
– Прошу вас, присаживайтесь.
Все было согласно протоколу: три одинаковых глубоких кресла вокруг журнального столика.
– Ребята могут идти?
– Да, пожалуй.
– Конечно… – собеседники отдали соответствующие распоряжения и охрана покинула кабинет.
Они остались втроем – за бесшумно и плотно прикрытыми от остального мира дверями.
– Я вам не мешаю? – уточнил тот, кого старик называл по имени, Вилором.
– Что вы! – деланно удивился гость, пришедший последним. Собственно, чем меньше чужих ушей – тем лучше, но в данном случае хозяин выступал в качестве гаранта безопасности и полной секретности встречи, имея неоспоримое право контролировать ситуацию.
Тем более, что ему все равно ничего не стоило бы при желании нашпиговать место беседы разнообразной электронной гадостью.
– Я искренне, искренне благодарен нашему общему прибалтийскому… другу. Благодарен за те усилия, которые он предпринял в ответ на мою просьбу.
– Надеюсь, общение будет взаимно полезным.
– Я вас слушаю…
Старик мог себе позволить некоторую сухость в голосе – инициатива встречи исходила от собеседника.
– Видите ли… – человек напротив замешкался, не зная, какую форму обращения выбрать.
– Генерал, – пришел ему на помощь хозяин. – Вы можете обращаться к моему коллеге именно так.
Старик кивнул:
– Совершенно верно! Не возражаете, если я буду называть вас – Посланник?
Из аналитической справки разведотдела старик знал, что именно под этим псевдонимом собеседник когда-то издал свою первую, так и не принесшую ему славы книжку стихов. И что подобное обращение ему всегда льстило…
К тому же, избыточная информированность часто выводит неискушенного оппонента из равновесия.
– Да, конечно!
В конце концов, болезненное тщеславие – рычаг посильнее алчности и похоти. Беседа ещё не началась, но старик уже набирал очки…
– Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что даже сам факт нашей встречи ни при каких обстоятельствах не должен стать достоянием гласности? Вне зависимости от её результата. Мы находимся в состоянии войны…
– Мы находимся в состоянии внутригосударственного вооруженного конфликта, – поправил собеседника Генерал.
– Видите ли, с точки зрения… – встрепенулся тот, явно задетый за живое.
Но Посланника перебил хозяин:
– Господа! Давайте оставим правовые аспекты всего происходящего на откуп дипломатам и кабинетным политикам. Вы ведь не за этим сюда ехали, верно?
Пришлось согласиться. Судя по всему, официальной санкции на переговоры с представителем вражеской стороны Посланнику никто не давал. Неизвестно уж, по какой причине, но действовал он в обход общепринятых каналов – через глубоко законспирированные финансовые и силовые структуры Европы. Впрочем, и Генералу не поздоровилось бы, попади в чужие руки информация о сепаратных контактах российских спецслужб с мятежными лидерами Кавказа.
– Я вас слушаю.
– Видите ли, время для всех сейчас крайне сложное, непростое…
– Давайте-ка без лирических отступлений, ладно? – Генерал пока не видел оснований соблюдать правила хорошего тона.
Красивые, черные глаза Посланника опасно сощурились:
– Хорошо!
Он был отчаянно самолюбив, и если не встал сейчас же, и не покинул кабинет, хлопнув дверью – значит, причины для этого имелись серьезные.
– Хорошо… Вы хотите получить назад своих пленных?
– Сколько? – пропустил удар Генерал.
– Всех. Или – почти всех!
Это был сильный ход… Собеседник даже не сразу сообразил, что ответить.
– Да. Мы хотели бы вернуть домой военнослужащих и мирных россиян…
– Вы почему-то не прибавили: «военнослужащих и мирных россиян, насильственно удерживаемых незаконными вооруженными формированиями»… Так, кажется, это звучит по московскому телевидению? – Теперь уже в голосе Посланника явственно угадывалась издевка – он был вовсе не так прост, как показалось в начале встречи.
Старею, подумал Генерал… Начинаю недооценивать противника. В конце концов, вопрос слишком серьезный, чтобы придуриваться.
– Что вы хотите взамен?
– Речь не идет о выкупе… Речь идет о некоей услуге, которую одни частные лица могли бы оказать другим.
– Частные лица… – Генерал поморщился. – Допустим! И эти частные лица – они действительно смогут выполнить свои обязательства?
– Если услуга будет оказана? – уточнил Посланник. – Безусловно!
– Хорошо. Это – интересно. Теперь хотелось бы услышать, что требуется от нас.
В воздухе на секунду повисла тяжелая, душная пауза.
– Я позволю себе некоторое отступление… Вы не будете больше сердиться?
Генерал только крякнул – вот ведь сопляк! Уел-таки старика, сукин сын.
