Неподалеку обнаружился еще один труп. Питер. Похоже, он один добрался до конца поселения. Но положение тела говорило о том, что перед смертью парень развернулся назад и попытался открыть огонь. То есть враг оказался не впереди, а сзади! Самый опытный боец после сержанта, попался на уловку врага.
Какое-то чувство… острый укол заставил меня пригнуться, и пуля просвистела прямо над головой. Затем в сознание проник другой звук, запоздавший звук одиночного выстрела.
Тело машинально перекатилось. Я обнаружил себя укрывшимся за небольшими останками стены дома.
«Откуда стреляли?» – спросил я себя.
«Из центра».
Снайперка? Нет. Звук сухой. Патрон маломощный. Да и промазал стрелок.
Что делать? Назад?
Нет. Лучше, наоборот, вперед. И так же по кругу. Или в пустыню, но тогда сначала к Питеру.
Я поднял камешек и бросил его назад, пытаясь создать видимость, что отступаю. У Питера был специальный маскировочный плащ с крутыми покрытиями. Не обнаружить ничем. Даже радару и тепловизору не под силу. А глаз в такой темноте тем более не увидит.
Я быстро прикинул безопасный маршрут. Добрался до тела и стянул плащ, прикрепил его к своему вороту и стал отползать в пустыню. Захватил по пути два небольших осколка кирпича.
Через десяток метров остановился и раскинул над собой плащ. Метнул один за другим оба камня в то место, где был застигнут противником. И приготовился стрелять.
Ну где ты там? Ждать я умею, так что лучше сразу выходи.
Спустя полминуты что-то уловил. Движение тени, скользнувшей по развалинам и притаившейся за остовом дома. Должно быть, противник пытался обойти то место, куда я бросил пару камней. Тень снова мелькнула, но, кажется, человек остался на месте. Он осматривался.
Внезапно я понял, что там есть как минимум три-четыре безопасных для противника пути, и если не сделать что-то прямо сейчас, то убийца уйдет. Придется начинать заново.
Или это кто-то из наших?
Нет, все мертвы. Каким-то шестым чувством, я ощущал, что это так.
«Что ты сидишь?! Патроны бронебойные!» – вспомнил я и тут же нажал на спусковой крючок. Пулемет изрыгнул трассу огня. Затем, снова поймав то место в прицел, я послал во врага еще три коротких очереди.
Пули с вольфрамовыми сердечниками насквозь прошили стену, как раз в том месте, где прятался противник. Вряд ли тот уцелел.
Теперь вперед, пока подонок не отполз!
Я скинул плащ и, петляя, побежал. Держа на прицеле развалины и заходя под углом, сбоку.
Неожиданно у моих ног поднялся фонтанчик песка. Раздался сухой звук выстрела из легкого оружия.
Жив, собака. Отстреливается. Но я уже нырнул за укрытие. Бетонную (?) плиту. Откуда она здесь? Вход в бункер? К черту, еще разберемся – я старался не упустить момент. Ведь мне удалось засечь, откуда раздался выстрел.
«Лови гранату», – металлический шарик устремился прямо туда.
Следом полетели остальные. Четыре гранаты накрыли пространство в радиусе десятка метров. Прогремели взрывы, а я под их аккомпанемент успел перекатиться и сменить позицию, подобраться еще ближе. Но только высунулся, чтобы оценить результаты, как раздалась автоматная очередь.
Стреляли не в меня, очередь начиналась совсем рядом, но уходила в сторону.
Из нашей спецназовской винтовки. Таких у паков никогда не было.
– Они отходят в тоннель, – из-за развалин донесся слабый, хрипящий голос сержанта.
Значит, он выжил.
– Где они? – отозвался я, показывая, что нахожусь рядом.
– Слева, повернись туда.
Я подчинился и стал наугад палить по развалинам, трассы уходили в никуда. Туда, куда мне приказал стрелять сержант. Но в один момент время замедлилось и…
Чутье.
Оно подсказало, что нужно бросить все и укрыться. Срочно. Откуда-то из глубины подсознательного поднимался звук… выдергиваемой чеки… каким-то образом я понимал, что надо мной уже повис металлический шарик.
Рванул в сторону. Плита. Щель.
Взрыв!
Я потянулся, чтобы взять его медальон. Но внезапно рука казавшегося мертвым сержанта перехватила мою.
– А ты ничего, рядовой, – сказал он, пытаясь улыбнуться и вновь теряя сознание.
– Они ушли, сэр, – проговорил я, но командир вряд ли услышал меня.
Рядом лежало тело Джеймса с аккуратной дыркой во лбу, нашего автоматчика. Неунывающего шутника, души компании. Только сейчас он не улыбался. Джеймс больше никогда не улыбнется. Разве что на фотографиях дома у родственников, о которых так много рассказывал. Я верну им медальон. Скажу, что он погиб героем…
Я тащил тело на себе через пустыню. Иногда проверял, жив «Хаска» или нет.
Временами казалось, что еще жив, а временами, что уже нет. Но я упрямо шел вперед. Упав, поднимался. Шел вперед, когда солнце всходило слева, и заходило за горизонт где-то справа. Меня что-то толкало вперед. Слабости не было. Словно… она осталась позади, и война, наконец, сделала меня сильнее… И еще эта фраза – «а ты ничего, рядовой» – то ли поднималась со дна памяти, то ли ее вновь и вновь повторял полуживой сержант.
Тогда я не знал, что он каким-то чудом выживет. Что его нашпигованное осколками и пробитое пулями тело воскреснет.
– Снова кошмар? – посреди пустыни раздался знакомый женский голос.
Боже, как я люблю его. Сам настраивал.
– Вам опять снятся кошмары? – спросила Эспер.
Я открыл глаза и понял, что уснул. Телевизор она отключила.
– Что, кричал?
– Нет.
– Тогда как ты узнала?
Система помедлила с ответом – что-то часто в последнее время…
– Ваше тело дергалось, как будто вы с кем-то бились, – наконец, сказала она.
– Может, это твое чутье? – я поддел Эспер, которая недавно пыталась поговорить о том, что такое интуиция.
– Может быть, Рик, – невозмутимо ответила машина.
Я окинул взглядом комнату, надеясь найти поблизости чайник.
– Там было что-то новое? – поинтересовалась Эспер.
– Где? Во сне?
– Да, Рик.
– Нет. Мы… – я поднялся, – опять убивали друг друга.
Зашел на кухню и отхлебнул воды прямо из чайника.
– Почему так происходит?
– Не знаю. Один человек, как раз тот… в общем, у него была какая-то своя философия. Он считал, что война делает сильнее.
– Но ведь вы думаете по-другому?
Странное создание. Мне давно плевать, а ей нет. Наверное, потому что она не была там. Не проходила через это.
