Таким же образом было обставлено и Степушкино поступление в институт. Некоторое время Степан находился под маминым «гипнозом» и полагал, будто Литературный институт — его собственный сознательный выбор. И только теперь мамины чары развеялись. Может быть, последним толчком стала старая фотокарточка. Отец, который даже не знает о том, что у него в Москве родился сын…
Для Степана тот вечер, когда они с мамой открыли друг другу всю правду — без прикрас и без буржуазных попыток «жалеть» друг друга, — был переломным. Он действительно счел, что отныне их с мамой отношения изменились. Теперь он, Степан, — взрослый мужчина. Человек, который сам определяет свою судьбу. Он по-прежнему любил маму. Он сделает все, чтобы она поменьше о нем волновалась. Но жить, пришитым к ее юбке, он больше не станет.
Однако для Алины Станиславовны все обстояло гораздо менее радикально и вечерний разговор с сыном означал, по ее мнению, лишь несущественные перемены. Да, Степушка ушел из одного института — но лишь для того, чтобы поступить в другой. Узнал об отце. Но что это меняет? У каждого человека, в конце концов, есть отец, это биологический закон. Отец Степана — вот такой. В свитере, с бородой, где-то в тайге… Не самый худший вариант. Безумную идею сына немедленно ехать в Сибирь и постигать азы геологической профессии на месте Алина Станиславовна всерьез не принимала.
Однако на всякий случай ночью она проверила его комнату.
Степан крепко спал. Алина остановилась у изголовья тахты, посмотрела на бледное лицо юноши, видневшееся в темноте. Вздохнула, грустно улыбнулась. Вот и вырос ее мальчик. Кажется, еще вчера он, теплый, «пахнущий воробышком», просыпался и быстро забирался к ней на колени. Это был их ритуал перед тем, как умываться и чистить зубы, чтобы идти в детский сад. Алина гладила его волосы, а он тихо сопел, уткнувшись в ее колени.
Да, это было еще вчера. И все закончилось так быстро…
Она вздохнула и оглядела комнату. Вздрогнула, увидев на полу бесформенный шар рюкзака. Все-таки он твердо намерен осуществить свою безумную идею!.. Ничего, она попробует этому помешать. Посердится денек, а потом осознает, что мама, как всегда, права.
Алина тихо подняла рюкзак. Там что-то звякнуло. Она опять улыбнулась. Отец научил бы его складывать рюкзак так, чтобы там ничего не брякало…
Многому научил бы его отец… Ладно, что ж горевать о том, что могло бы быть? Могло — да не случилось. Не отец — так чужие люди, ставшие родными, научат. Но не сейчас. Не сегодня. Сначала Степушке надо получить высшее образование, а тогда уж можно и в тайгу ехать. С опытными, проверенными руководителями, а не с кем попало.
…Степан проснулся поздно. Его разбудил стук закрывающейся входной двери. Алина Станиславовна ушла на работу. Он потянулся, улыбаясь своим мыслям. Сегодня — первый день новой жизни! Жизни, в которой все ответственные решения за себя он принимает самостоятельно. Невиданная доселе энергия переполняла Степана. Он вскочил, сделал несколько взмахов руками — как при производственной гимнастике… и замер.
Рюкзака не было.
— Ах, мама… — прошептал Степан. — Ты по-прежнему знаешь, как для меня лучше?
Вот еще один верный признак того, что Степан отныне — взрослый человек, мужчина. Будь он ребенком — разозлился бы за маму за то, что она пытается контролировать каждый его шаг. А так — лишь рассмеялся и ощутил прилив ласкового, теплого чувства к маме. Как будто ребенком отныне была она.
— Точно, утащила мой рюкзак… Думала — без барахла я из дому не уеду, — засмеялся Степан. Он представил себе, как хрупкая, изящная Алина Станиславовна несет на плече круглый, туго набитый рюкзак… Куда она потащила его? Неужели к себе на службу? С мамы станется. Такси, наверное, пришлось взять.
Степан вытащил из кладовки старую хозяйственную сумку. Бросил в нее пару резиновых сапог, теплый свитер, шерстяные носки. Жестяной кружки в доме не оказалось, пришлось взять фарфоровую.
«Дорогая мамочка, — написал Степан на листке, вырванном из календаря, — ты у меня самая любимая. И хорошая. Не думай, что я не ценю. Ты всегда была права. Но теперь я хочу ошибаться. Сам. Не бойся, со мной ничего плохого не случится. Когда приеду на место, дам знать телеграммой».
Вместо подписи он нарисовал смешного пса с квадратной мордой.
И с легкой душой вышел из дома.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Вопрос: можно ли куда-то долететь, если у тебя не хватает денег на билет?
Ответ: если ты комсомолец-энтузиаст в Советской стране — запросто!
Ну, не совсем так уж «запросто»… Но если ты обладаешь обаянием Степана Самарина и его напористостью, а главное — уверенностью в своем предназначении и уготованной тебе выдающейся роли в судьбе отечественной геологии, то удача непременно улыбнется. Найдется добросердечная девушка-стюардесса, которая согласится помочь. И командир экипажа не станет возражать. В самолете всегда отыщется место для такого пассажира.
Вырвавшись из-под маминой опеки, Степан Самарин без страха и колебания препоручил свою жизнь в руки большой семьи — советского народа. Поэтому он и написал маме, чтобы та не волновалась за него. Собственно, уехав из Москвы, он не покинул родного дома. Везде — его дом! Вот эти необъятные, необозримые просторы, которые видны из окна иллюминатора, — они тоже его родной дом…
Однако когда самолет приземлился в аэропорту Каменногорска, Степан на мгновенье почувствовал себя как на незнакомой планете. Легко «покорять Сибирь», летая над ней. А сейчас ему предстоит пройти по ней пешком, даже не зная, где его цель.
Он огляделся по сторонам.
Небольшая взлетная полоса, маленькое здание на краю поля — диспетчерская. И, собственно, здание аэропорта — еще одно небольшое, одноэтажное здание из толстого стекла и серого бетона. И… всё.
Степан попрощался с доброй стюардессой:
— Спасибо вам.
Она засмеялась:
— Обещание твое в силе?
— В силе, — ответил Степан. — Если ты сама не передумаешь.
Она поцеловала его в щеку.
— Какой ты скорый…
— А что? — ответил Степан. — Я мужчина сознательный. И за слова свои отвечать готов хоть сейчас.
Умоляя посадить его на самолет, он утверждал, что согласен жениться на любой из стюардесс. «А если у нее будет бородавка на носу?» — смеялись девушки. «Все стюардессы — красавицы, — серьезно отвечал Степан. — Это и в Конституции записано». — «Ничего там не записано…» — «Вы плохо читали», — обвинил их Степан.
Теперь, прощаясь, стюардесса напомнила ему то полушутливое обещание.
Степан сказал ей:
— Если ты действительно этого хочешь, то я от своего не отступлюсь.
— В Междуреченске нет ЗАГСа, — сказала девушка как будто разочарованно. — Не то поймала бы тебя на слове.
Она ушла, не оборачиваясь, в здание аэропорта, а Степан, обременив себя сумкой, потащился в самый конец взлетной полосы, где стояли и разговаривали какие-то люди.
