— Думаю, ты хотела сказать что-то о своем отце.
Анна опустила взгляд на зеленую коробочку, которую вручил ей герцог.
Ее пальцы немного дрожали, когда она подняла крышку и увидела уложенные на черном бархате бриллиантовое ожерелье, браслет, серьги и кольцо.
Анна принялась рассматривать сверкающие, переливающиеся камушки, и герцог понял, что она не собирается отвечать на его вопрос.
— Надеюсь, украшения тебе понравятся, — сказал он. — Они будут принадлежать только тебе, но есть большое количество и других драгоценностей, которые переходят по наследству каждой новой герцогине Равенсток.
— Они очень красивые, — сказала Анна. — Я никогда не думала, что у меня будут свои украшения, когда видела их на картинах и рисунках.
— Теперь они твои, и я покажу тебе, как их надевать.
Герцог взял из коробочки ожерелье, приложил к груди Анны, а затем ловко застегнул его у нее на шее.
Делая это, он подумал, сколько же ожерелий ему довелось вот так застегивать в прошлом. Он дарил их дамам, страстно желавшим иметь все новые и новые драгоценности. Сейчас он впервые дарит украшение женщине, которая о нем не просила и даже не думала об этом.
Стоя позади Анны, он невольно залюбовался ее красиво уложенными волосами, тонкой шеей, хрупкими плечами. Девушка была очаровательна.
Застегнув ожерелье, герцог взял серьги и прикрепил их к маленьким мочкам Анны.
Если говорить точно, это были не серьги, а клипсы — герцог специально заказал их, заметив, что уши у Анны не проколоты. Клипсы были небольшими — Ворон подумал, что ей будет неудобно носить на своих маленьких ушках слишком тяжелые украшения.
Застегнув вторую клипсу, он заметил, что Анна смотрит в зеркало над камином и наблюдает за тем, что он делает.
Поймав его взгляд в зеркале, она рассмеялась своим чудесным смехом и воскликнула:
— Будь у меня корона, я чувствовала бы себя королевой!
— Надо полагать, это намек на то, что тебе хочется тиару? — спросил герцог.
Анна посмотрела на него, словно желая понять, насколько всерьез он говорит, и только потом промолвила:
— Я не собираюсь тебя ни о чем просить. Ты и так слишком щедр ко мне. А что такое тиара, я знаю. Скажи, теперь, когда я стала твоей женой, я должна буду надевать ее, когда мы будем посещать приемы?
— Непременно, — сказал герцог. — В Лондоне все женщины надевают тиары на большие балы и приемы, особенно если их приглашают отобедать в особняке Мальборо с принцем и принцессой Уэльскими.
На секунду ему показалось, что Анна занервничала.
Она улыбнулась, словно убеждая или успокаивая саму себя.
— На самом деле это в общем-то просто украшенный камнями чепчик.
— Отличное описание! — рассмеялся герцог. — А вот волноваться не нужно. Я всегда подскажу, что и когда ты должна надеть.
— Буду рада твоей помощи, — ответила Анна. — Но вот что любопытно. Ты уже выбрал для меня несколько новых нарядов. Откуда тебе известно, подойдет мне то или другое платье? А вот большинство женщин, как мне кажется, не имеют никакого представления о том, что должны носить мужчины.
Она произнесла это очень тихо, так, словно не вопрос задавала, а всего лишь размышляла вслух. Подняв глаза на герцога. Анна резко оборвала себя и быстро добавила:
— Не отвечай. Я сморозила чушь. Просто это показалось мне странным. Я много лет провела среди женщин, которые ничего не знают о мужчинах, и мне никогда не приходило в голову, что мужчины что-то могут знать о нас.
— О монахинях мужчины в самом деле ничего не знают, — согласился герцог, — но знают довольно много про обычных женщин, с которыми и я, и другие любят проводить массу времени.
— Почему ты это любишь? — поинтересовалась Анна.
— Потому что нахожу женщин очень привлекательными, потому что мне нравится смотреть на них, восхищаться ими и…
Герцог помедлил.
Потом, словно ныряя в воду с головой, закончил:
— …и порой заниматься с ними любовью.
— Даже когда ты не был женат?
Герцог утвердительно кивнул.
— Выходит, женщины, с которыми ты занимался любовью, были твоими любовницами? — продолжала допытываться Анна.
— Не всегда, — ответил герцог. — Как я уже говорил, сейчас еще слишком рано говорить на такую сложную тему.
Он подумал о том, что будет очень сложно объяснить на словах тонкие отличия между куртизанкой, или, как сказано в Библии, «продажной падшей женщиной», и «приличной» леди, с которой у кого-то мог случиться роман.
Впрочем, отвечать на вопрос Анны герцогу не пришлось — едва он успел застегнуть на запястье жены браслет и надеть ей на палец кольцо, как в комнату вошел дворецкий и объявил, что обед подан.
После того как они отобедали в столовой за украшенным цветами столом, при свечах, герцог не стал задерживаться, чтобы выпить традиционный бокал портвейна, а сразу же перешел вместе с Анной в салон.
— Поскольку вечер только начинается, — сказал он, — я полагаю, мы успеем съездить куда-нибудь развлечься. Развлечений в Париже много, но для начала мы могли бы посетить театр.
— Мы действительно можем поехать в театр? — удивленно раскрыла глаза Анна.
— Ничто не помешает нам сделать это, если только ты не скажешь, что тебе не хочется сегодня смотреть пьесу или слушать оперу.
— Мне хочется и то, и другое!
— Тогда твое желание непременно исполнится. А вечером я поведу тебя в ресторан, где мы поужинаем и потанцуем.
— Разве ты не знаешь? Я не умею танцевать, — грустно сказала Анна.
— Не беда, возьмем тебе учителя танцев, — ответил герцог. — А тем временем я сам покажу тебе несколько движений.
— Это будет очень увлекательно, но интересно, что по этому поводу сказала бы матушка настоятельница.
— Ты больше не в монастыре, Анна, и единственный человек, который теперь целиком и полностью за тебя отвечает — это твой муж.
— Я чувствую себя жутко неловко оттого, что несведуща во многих вещах, которые ты делаешь, и предметах, о которых говоришь.
— Тебе не следует смущаться, — ответил герцог. — Я обещал учить тебя, и, должен признаться, это для меня тоже очень интересно, особенно потому, что на многие вещи ты реагируешь совершенно не так, как я ожидал.
— А что ты ожидал? — спросила его Анна.
Герцог некоторое время обдумывал ее вопрос, потом ответил:
— Я ожидал увидеть испуганную юную женщину, которая будет жеманиться и осуждать большинство вещей, которые я ей предлагаю.
— Я не желаю осуждать что-либо, — улыбнулась Анна. — Просто многое кажется мне странным, но в то же время забавляет.
