— Такое расположение мертвецов у морского дна представляется мне загадочным.
— Можно и так сказать.
— Это загадка, что-то выражающая.
— Да, потому что скрывается под водой.
— Надо представить себе, как это выглядело в свете фонаря водолаза. Семь мертвецов в ряд. Но расстояние между ними было разным.
— Только то, что это были люди, а не призраки.
— Да, как это говорится. У них не было подходящего выражения для увиденного. Как говорится, «почти обезумели от ужаса». Но обезуметь отчасти невозможно.
— Так не бывает.
— Но ведь совсем нормальным человек никогда не бывает, а сумасшедшие, как вам известно, никогда не бывают совершенно безумными.
— Нет, я полагаю, что в этом случае надо четко определить: безумный или нет. Точно так же как нельзя быть «частично беременной».
— Мы отклонились от темы, оставим это.
— К тому же сообщения водолазов, во всяком случае 1918 года, достаточно неясные.
— Да и вся история неясная.
— Однако выразительная.
Визит к Роберту Музилю в 1942 году
Мартовским днем 1942 года ставший гражданином США Даниэль Вильде отправился на такси из Цюриха в пригород Женевы. Он коллекционировал искусство, и ему стало известно, что там проживает «ценный» то ли поэт, то ли ученый; можно было рассчитывать на то, чтобы задешево приобрести у обедневшего художника произведения искусства. Вильде, предприниматель, родившийся недалеко от Ошерслебена и вынужденный эмигрировать, обладал изощренным ПИЕТЕТОМ В ОТНОШЕНИИ ИСКУССТВА. Его интересовали эти странные люди, создававшие ИСКУССТВО, а заодно и поиск возможностей получить прибыль. Ведь вдохновение художника, обмен мыслями между источниками разума — все это направлено на самовыражение, а самовыражение приводит к возникновению уникальных произведений искусства, ценностей, по которым совершенно сходят с ума участники аукционов. Поэтому Вильде путешествовал по побережьям континента, еще не затронутым войной (по Южной Франции, Португалии, Испании, а затем, воспользовавшись услугами авиации, по Швейцарии и Швеции), в поисках сокровищ, в поисках тропинок, ведущих к эмигрантам, вынужденным выставлять эти сокровища на продажу. Чтобы действовать наверняка, он собрал заказы покупателей. Эта весна 1942 года была уникальной, это был его шанс. Поэтому деловитый Вильде спешил. Поездка из Цюриха в Женеву была для него неблизкой. Тем не менее он решил потратить время на странного человека, у которого почти не было реальных читателей, хотя заглавие его произведения стало известным во всем мире.
Вильде был человеком поверхностным. Только благодаря этому предприниматель мог не запутаться сам и при этом видеть ситуацию в целом. Ему тут же стало ясно, что покупать здесь было нечего. Упрямый человек, страдавший от последствий удара (это не из наблюдений Вильде, ему об этом говорили), занимался в основном переписыванием набело сочиненных ранее глав еще не завершенного большого романа. Действие книги охватывало промежуток не то в 12, не то в 20 лет, и все это происходило до Первой мировой войны. Для этого времени на американском рынке, насколько было известно Вильде, читателей практически не было. Он терпеливо выслушивал, что ему зачитывал знаменитый бедолага (в духовном смысле: «изможденный»). Как можно быть таким упрямым и заниматься описанием седой древности, когда на континенте происходит так много интересного, опасного?
Вильде вызвал такси. Еще в тот же день он хотел добраться до Энгадина, где продавали картины. Он был бы не прочь помочь больному старику. Но в его доме не было ничего, кроме самого дома, за что можно было бы дать приличную цену. К тому же у Вильде было впечатление, что этот упрямец ничего не хотел продавать. Он хотел успеха, но не желал ничего продавать. Вообще-то день был довольно солнечный.
Популярные публикации должны быть обстоятельными
Когда после исчезновения ГДР начались увольнения, в ожидании работы в январе 1991-го оказалось и несколько высококвалифицированных палеонтологов, специализировавшихся на столь ранних эпохах, что таких ученых по всему миру было не больше дюжины.
Понятно, что такие редкие научные экземпляры не могли быть сразу пристроены на подходящие места. Во всех странах палеонтологам приходится бороться за существование. Им оставалось только заниматься популяризацией, коммерческим использованием знаний, касающихся реальных событий, однако звучащих словно рассказы о чудесах.
Журналистка из российской газеты, мучительно приспосабливавшаяся к новым читательским вкусам Петербурга и Москвы, вызвалась взять интервью у одного из экспертов. Оба, расположившись в креслах в фойе отеля «Паласт», с видом на дворец республики, пытались угодить интересу платящих деньги читателей.
КОРИФЕЙ: Речь идет о взрыве кембрийского периода.
ЖУРНАЛИСТКА: Взрыв — это хорошо. Это заинтересует читателей.
КОРИФЕЙ: После этого 96 % всех видов исчезли. Внезапно.
ЖУРНАЛИСТКА: Разом, в одной катастрофе?
КОРИФЕЙ: Ну, скажем, в течение 50 миллионов лет или несколько больше…
ЖУРНАЛИСТКА: Это не быстро.
КОРИФЕЙ: По нашим понятиям, не быстро. Из 4,5 оставшихся процентов живых существ и произошли все позднейшие. Если бы данные (то есть полоса разрушения) оказались несколько шире и осталось бы, скажем, всего 2,5 %, тогда и нас тоже не было бы.
ЖУРНАЛИСТКА: Несколько абстрактно для русских читателей, вам не кажется?
КОРИФЕЙ: Почему?
ЖУРНАЛИСТКА: Могут ли они представить себе динозавров, уничтоженных кометой?
КОРИФЕЙ: Динозавров тогда еще не было!
ЖУРНАЛИСТКА: А что же было? 96 % видов погибло, тогда надо описать, что это было за «богатство видов». Что тогда существовало?
КОРИФЕЙ: Прожорливые твари. Четыре совершенно разных типа возможных живых существ.
ЖУРНАЛИСТКА: Большие?
КОРИФЕЙ: Миллиметров 12 в длину. Страшные чудовища. Они постоянно пожирали других существ. Жрущие машины.
ЖУРНАЛИСТКА: Надо бы изобразить с увеличением!
КОРИФЕЙ: Это можно. В кембрийском периоде возникает многообразие видов, для нас непостижимое. Потом это многообразие гибнет, из остатка возникают новые вариации, появляются конечности, кости, позвоночник. После этого длительное время не происходит ничего принципиально нового. До наших дней. Потому что мы начали создавать одни духовные скелетообразные конструкции, без которых нам уже не прожить. Сегодня из земных остатков рождаются новые живые существа.
Через несколько недель корифея неожиданно выудили из числа ожидавших трудоустройства ученых, и он получил место в университете Сиднея. Эта информация, а не уникальные познания стали содержанием статьи, которую русская журналистка пристроила в Москве: спасение ученого, принадлежавшего социалистической элите, благодаря перемещению в университет на другой стороне земного шара, где живут антиподы.
