Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Вообще-то он предпочёл бы, чтобы жена совсем не работала, но понимал, что лишать нормального человека возможности полноценно жить в социуме несправедливо и жестоко, и всегда недоумевал, когда женщины с тоской говорили, как хотели бы сидеть дома. Впрочем, он никогда не считал, что понимает женщин.
Сначала он уговаривал Ольгу учиться дальше, убеждал и злился, и не хотел слушать возражений, потому что понимал, что врачом его молодая жена могла бы стать отличным, лучше многих. Ольга была умна, наблюдательна и с большим чувством ответственности. Убедить её он не смог. Это было единственным, в чём она твёрдо стояла на своём. Причину он понял не сразу, причина была смехотворна для него и непреодолима для неё – она стеснялась своего возраста. Не хотела учиться в одной группе со вчерашними школьниками.
Странно, но почему-то, убедившись в том, что причина её упорства глупа и даже в какой-то степени недостойна взрослого человека, Аркадий Львович от жены отстал, и начались самые радостные и счастливые годы его жизни.
Аркадий Львович зашёл в расположенный рядом с домом супермаркет. Следовало основательно запастись продуктами, но он купил только бутылку виски и без очереди прошёл через кассу, предназначенную для одной-двух покупок.
День выдался бестолковый, и только под вечер Бородин заметил, что Ирина ни разу к нему не сунулась. Он решил поехать домой. Конечно, дела у него были, но он так боялся увидеть Ирку, что решил плюнуть на дела.
Внутренний телефон зазвонил, когда он уже выключил компьютер. На дисплее отобразилась Иркина фамилия, он помедлил, трусливо глядя на телефон, но честность пересилила, и Бородин поднял трубку.
– Глеб. – Голос Ирины звучал деловито, так она разговаривала с ним при посторонних, и он успокоился. – Ты свободен? Можно к тебе?
– Свободен, – не стал врать Бородин. – Заходи.
Она появилась в чём-то тёмно-синем, со сколотыми на затылке волосами, строгая, деловая, похожая не то на завуча средней школы, не то на вышколенного секретаря какого-нибудь олигарха. Впрочем, ни одного олигарха Бородин не знал, и в каком виде ходят их секретари, не имел ни малейшего представления.
– Глеб, – вставать при её появлении он не стал, и она наклонилась к нему, перегнувшись через стол. – Я купила люстру, помоги довезти до дома.
Предлог был такой наивный, что ему стало немного за неё стыдно.
– Я сегодня без машины, Ира, – объяснил он.
– Да в том-то и дело, что я тоже без машины, – поморщилась Ирина. – Поможешь?
Выходить из института вместе с ней да ещё с её дурацкой люстрой, когда сотрудники массово покидают предприятие, не хотелось, но чтобы не видеть её больше в своём кабинете, он сказал:
– Тащи свою люстру. Внизу встретимся.
Заперев кабинет, он оказался у проходной первым, взял у появившейся почти сразу Ирины огромную коробку. Коробка, несмотря на сделанную из скотча ручку, оказалась поразительно неудобной, но при этом лёгкой даже для женщины, и он опять подумал, что предлог она выбрала уж вовсе жалкий.
Лезть в толчею метро с такой коробкой означало обречь себя на массу неудобств. Бородин, отойдя от институтского здания, чтобы не маячить на глазах коллег, поставил злосчастную коробку на асфальт, достал телефон и вызвал такси. Ирина молча стояла рядом, они напоминали супружескую пару, и это было ему так противно, что он старался не смотреть ни на неё, ни на люстру и уставился себе под ноги.
Потом Бородин поставил коробку в багажник подошедшей машины, сел рядом с водителем и ни разу не обернулся на устроившуюся сзади Ирку. Он и до квартиры нёс люстру молча и старался не смотреть на Ирину, поэтому заметил, что глаза у неё в слезах, только когда очутился в прихожей.
– Ты что, Ир? – виновато спросил он.
– Ничего. – Она, не разуваясь, шагнула в ванную и появилась через минуту умытая, без макияжа, по-домашнему беззащитная. – Спасибо.
Он с тоской ждал, что она попросит повесить люстру или что-нибудь в этом роде, но она не попросила, и тогда Глеб, потоптавшись у порога, пристроил куртку на вешалку и предложил:
– Налей чайку. – Он не мог уйти от неё плачущей.
Она включила чайник, открыла кухонную полку, хотела что-то достать и, закрыв дверцу, отошла к окну.
– Ира. – Он подошёл сзади, робко погладил её по плечу. – Если бы я мог сделать тебя счастливой, я бы сделал. Но я не могу, правда.
– Господи! – Она отошла от окна, стараясь не прикасаться к Бородину, и села за стол, по-старушечьи положив голову на раскрытые ладони. – Я много у тебя прошу, да? Я же ничего от тебя не требую.
Она просила очень много, она просила его предавать Катю, но в этом он был виноват сам. Он один и больше никто.
– У меня никого нет, кроме тебя, понимаешь?
– Ира, я женат. И у моей жены тоже никого нет, кроме меня.
Этого нельзя было говорить, не стоило упоминать Катю, но он поздно это понял. Ирина заплакала так горестно, что ему ничего не оставалось, как обнять её, гладить, потом целовать, а потом остаться в её квартире ещё на полтора часа.
Бородин одевался, когда Иринин мобильный заиграл что-то джазовое, и она, выбежав в прихожую за лежащим в сумке телефоном, недовольно заговорила.
Слова он слышал плохо, он и не прислушивался, но уловил, что Ирина собеседником недовольна, а ещё почему-то решил, что разговаривает она с мужчиной.
– Папа? – спросил он, появляясь рядом с ней.
Кусая верхнюю губу, Ирина задумчиво терла телефоном подбородок.
– Нет, – поморщилась она.
Звонок означал крушение её планов, и от бессилия ей захотелось завыть.
Нужно было сказать Глебу, что люстру она купила матери, чтобы он не решил, будто она придумала способ завлечь его домой, но у неё как-то сразу иссякли силы и ничего объяснять она не стала.
Сейчас Ирина совсем не напоминала несчастную плачущую девушку, перед Бородиным стояла решительная баба с железным взглядом, ему даже показалось, что у неё изменились черты лица. А ведь это и есть настоящая Ирка, с удивлением понял он. И она очень ловко заставила его провести с ней очередной вечер.
Спускаясь по лестнице от её квартиры, он, как почти каждый раз в последнее время, обещал себе больше здесь не появляться.
Кати дома не оказалось. Он заволновался, несколько раз звонил ей на мобильный, но тот был выключен, и от ожидания он вконец измучился. Мучения прекратились сразу, как только он наконец увидел внизу Катину куртку, как будто жена была нитью, связывающей его с нормальной жизнью, полной трудностей и радостей, а не звенящей тупой пустоты, и эта нормальная жизнь начиналась только в присутствии Кати или при твёрдой уверенности, что она скоро появится.
С Ириной он такого не чувствовал. Там, в казахской степи, ему было не просто хорошо с ней, ему было отлично. Ира смотрела влюблёнными глазами, и он относился к ней с заботой и нежностью, и даже какое-то время считал, что влюбился. Но он ошибался, потому что присутствие или отсутствие Ирины не меняло течения его жизни, но это он понял только в Москве, когда через несколько дней начал тяготиться неожиданной связью.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
