— Нечего дурить нам головы, — возразила Мадлен.
— При чем тут это? Просто поднимемся ко мне и отдохнем. Мои соседи с минуты на минуту вернутся из кино. Будет шумно. Пошли. Я вам поставлю пленку с китайской флейтой.
Наверху они улеглись на кровать Питера и стали слушать музыку. Легкая мелодия напомнила о соловье, вишневом цвете и пагодах.
— Я в буддийском храме, — сонно проговорила Анна. — Ты прав, это духовная штука. Потрясающие ощущения. Я буддийский монах… Одно целое со Вселенной. — Девушка подняла руки и стала двигать ими в такт музыке. — Я вся там.
Немного позже Питер поставил другую запись — увертюру Чайковского «1812 год». Пока девушки слушали, он спустился вниз и вернулся с чашками чая на травах и блюдом семечек подсолнечника и тыквы.
— Эта музыка совершенно переменила мое настроение, — заметила Мадлен. — Я больше не плыву. Я сосредоточена.
Она схватила полную горсть семечек и стала передвигать по простыне, словно маленькие армии. Анна и Питер тоже набрали семечек и присоединились к сражению. Это напомнило им о Вьетнаме.
— Слишком тяжело, — наконец произнесла Анна. — Я боюсь войны. Питер, пожалуйста, поменяй пленку.
Их гуру повиновался. Они послушали «Битлз» и выкурили еще сигарету. Потом комнату наполнили любовные завывания саксофона Пола Десмонда. Питер скинул одежду и снова лег на кровать. Затем дотронулся до руки Мадлен.
— Устраивайся поудобнее.
— Мне удобно… и так.
— Тела под этим делом гораздо более чувствительны. Секс обретает новое измерение. И не только сам секс. Даже когда касаешься собственного тела… Попробуйте.
— Ну, на это я еще готова, — заявила Мадлен. — Давай, Анна?
— Хорошо. Только вбейте себе в голову. Я влюблена и помолвлена. Абсолютно никакого траханья!
Питер перевернулся на живот.
— Хорошо. Никакого траханья. Поскребите мне спину.
Мадлен и Анна сняли платья и остались в одних трусиках. Они чесали Питеру спину, а он урчал от удовольствия.
Спустя некоторое время он снова повернулся на спину, и Анна огорчилась при виде его напряженного члена.
— Я же сказала, никакого траханья!
— Ладно-ладно. Не совладал. В постели с двумя красивыми девчонками, тел которых не видишь… вот и вышло. — Он сел и поправил за головой подушку. — Ничего. Обслужу себя сам. А вы обнимайтесь. От этой мысли я просто балдею.
— Ну уж нет, — начала возражать Мадлен.
— Хорошо, — неожиданно согласилась Анна.
— Отпад! — Питер ухватился руками за свою напряженную плоть. — Вперед! Вот блестящая идея для кино. Капитан Экстази — он репортер нелегальной газеты. Капитаном Экстази он стал потом, когда начал дрочиться. Сечете? У него в башке что-то замкнулось, и энергия мозга, руки и шишки превратила его в величайшего борца с преступностью, несправедливостью и сексуальными расстройствами.
Пока Питер фантазировал и занимался мастурбацией, Мадлен смущенно смотрела на Анну. Ее удивила реакция подруги. Анна никогда не производила впечатления любительницы петтинга. Долгое время даже не подставляла щеку, когда они встречались. Но сейчас то ли наркотик, то ли музыка изменили ее настроение. Она протянула к Мадлен свои тонкие, испещренные веснушками руки и прижала подругу к себе так, что их груди соприкоснулись.
Мадлен ответила и тоже осторожно обняла ее тонкую, костистую спину. Не то чтобы она запала на Анну. Но было нечто экзотически особенное в прикосновении к женскому телу и в ощущении объятия мягких женских рук. Неземная хрупкость девушки трогала до глубины души. В первый раз Мадлен осознала разницу между женщиной и мужчиной. Надо сказать, огромнейшую разницу.
Девушки легонько потерлись губами, отпрянули, соприкоснулись опять. Их рты медленно раскрылись навстречу друг другу. Когда встретились их языки, Мадди ощутила тянущую боль внизу живота — одновременно возбуждающую и пугающую. Ей никогда не приходило в голову, что она способна увлечься женщиной. И никогда не прельщала возможность лесбийской любви.
Конечно, все это псилосин. Как только действие наркотика пройдет, канет в небытие и ощущение, которое она разделяет со своей лучшей подругой, прикасаясь к ее губам.
Внезапно Анна прижала ее крепче и наградила страстным поцелуем. Рука Мадлен скользнула вниз и задержалась на бедре подруги. Матрас все быстрее и быстрее подпрыгивал в такт движениям руки Питера.
— От-пад… — застонал он.
Магнитофон щелкнул. Пол Десмонд умолк, и стали слышны доносившиеся снизу крики и смех.
Все трое замерли. Вместе с музыкой ушло и настроение.
Мадлен быстро отстранилась.
— Ничего себе, — протянула она как-то отрешенно.
Обе девушки смотрели на Питера, который испытывал бурный оргазм. Они бесстрастно наблюдали за ним, словно много раз до этого видели извержение мужского семени.
— Замерзла. — Мадлен потянулась за одеждой. — Смотри, зубы стучат.
— И у меня тоже, — почувствовала Анна. — И еще проголодалась. Сколько времени?
Все еще лежавший на спине Питер поднял руку и посмотрел на часы.
— Около трех.
— Ну и дела, — удивилась Мадлен. — А ты был прав насчет времени и этой штуки. Мне казалось, что сейчас полночь. Не думала, что так поздно.
— Нам надо возвращаться в общежитие, — заспешила Анна. — Мне бы сейчас пошерстить автоматы с конфетами.
Пока девушки одевались, Питер не сводил с них глаз. Потом они подошли попрощаться и чмокнули его в щеки. Питер сидел, привалившись к подушкам, и счастливо улыбался.
— Спасибо, — поблагодарила Мадлен. — Это было интересно.
— Да, интересно, — кивнул он. — Всегда интересно. Ведь жизнь, дружище, это путешествие.
Мадлен дружески потрепала Дамскую Душу по холке и вышла вслед за Анной в ночь. По дороге домой обе изо всех сил старались казаться трезвыми и не придавать значения тому, что произошло.
На следующее утро и Мадлен и Анна проспали и пропустили утренние занятия. Они выпили на двоих бутылку пепси. И поскольку Анна чувствовала зверский голод, она даже снизошла до соленых крекеров. А потом девушки обсуждали свой ночной наркотический опыт и галлюциногенные ощущения. Каждая старательно обходила сексуальную сторону случившегося. Вспоминая вечер, Мадлен испытывала удовольствие, но стыдилась своих чувств. Она подозревала, что и у Анны на душе было нечто похожее. Но в конце концов это только эксперимент.
Девушки так и не заговорили о происшедшем.
Следующие несколько недель пролетели быстро — в запарке завершения семестровых работ и зубрежке перед экзаменами. Анна уехала из Боулдера сразу же, как только сдала последний экзамен: она хотела присутствовать в Принстоне, когда Рэнди будет получать диплом, а потом подготовиться к свадьбе.
