Собравшиеся исчезли. Нед поднял сумку и велел Эдне взять вторую.
— Мы отнесем это в ту спальню, которую вы выбрали прошлой ночью.
Оставшись наедине с сэром Роджером, Розамонд гневно откинула волосы и обратилась к нему нарочито робким голоском:
— Прошу разрешения обратиться к вам, господин мой.
Глаза Рода весело заискрились.
— Я могу запугать любого, кроме тебя, моя Розочка. Думаю, ты все равно выскажешься, с разрешения или без.
— Что ж, поскольку я вот-вот стану леди де Лейберн, можно, пожалуй, и не стесняться, — язвительно бросила она.
— Для того чтобы добиться полного повиновения, я должен быть объявить, что стану их новым хозяином. Ты же сама понимаешь необходимость такого шага.
— Если буду довольна вашей работой, — с деланной суровостью повторила Розамонд, — может, и оставлю вас на службе. В противном случае выгоню за ворота.
— Ты была великолепна! — ухмыльнулся он, и она вдруг пожалела, что он не видел ее вчера, когда она смела все со стола.
— Теперь я понимаю, что ты был вынужден пригрозить управителю виселицей, чтобы заставить его подчиниться.
Всякие следы веселости мигом исчезли.
— Нет, Розамонд, это не угроза. Я действительно намереваюсь повесить Даймока.
— Но я не хочу его смерти! Это не даст покоя моей совести. Наглость — это не повод для казни!
Род отвел ее к очагу, усадил, а сам прислонился к стене.
— Мои приказы — на моей совести, не на твоей. Но может, ты хочешь привлечь его к суду? Приговор останется таким же, но твоя душа будет чиста.
— Н-не понимаю, — выдохнула Розамонд.
Род поколебался, не желая грубо вторгаться в ее невинный мирок, но все же решил, что невесте пора раскрыть глаза на истинное положение вещей.
— Розамонд, управление Першором и его землями было отдано в руки продажного мерзавца, единственной целью которого стало собственное обогащение не только за твой счет, но и за счет твоих крестьян. Ты не представляешь, какое отчаяние они испытывали, какой ужас Даймок вселял в тех, кто трудился на твоей земле.
— О нет! До чего же я была беспечна!
— Тебе не обязательно было знать обо всем. Виноват не только Глостер, но и мы с принцем Эдуардом. Вернувшись с континента и осматривая королевские замки, мы вывели на чистую воду некоторых управителей, набивавших карманы, обманывая владельцев. Они превращали селян в рабов, доводили непосильным трудом до смерти, морили голодом, избивали, насиловали и даже вешали за малейшую провинность. Неудивительно, что столько англичан ненавидят короля и его семью и видят спасение в Симоне де Монфоре.
— Но вы смогли исправить содеянное?
— Да. Перед тем как отправиться в Уэльс, я целый год переезжал из одного замка в другой, назначая на главные должности надежных людей и наказывая тех, кто совершил гнусные преступления.
— Сэр Роджер, вы и в Першоре наведете порядок?
— К этому меня обязывает рыцарская честь.
Розамонд вспомнила, как он уже говорил это и как холодно она его отвергла. С ее стороны будет грубостью не поблагодарить его.
— Сэр Роджер, я ценю вашу помощь в наведении порядка в Першоре.
Хотя… вряд ли он делает это ради нее. Скорее всего заботится о своей будущей собственности. Ясно, что слуги отныне станут пресмыкаться перед ним, но Розамонд все равно не желает признавать Роджера своим повелителем и уж тем более склоняться перед его желаниями.
Она гордо подняла голову, исполненная намерения показать, что они равны.
— У нас нет причин враждовать, господин мой. Мы можем стать друзьями.
Род улыбнулся, борясь с желанием дотронуться до нее. Ничего, она еще будет жаждать его прикосновений. Мысленно он поклялся, что они станут больше чем друзьями, больше чем мужем и женой. Им предстоит сделаться любовниками, пылкими и страстными.
— Позже, когда твоих лошадей приведут, а Даймок окажется под надежным замком, я поеду в замок Вустер. Это милях в семи-восьми от Першора. Привезу слуг, которые быстро превратят Першор в образцовое хозяйство, и воинов, чтобы охранять твои владения.
— Но ты уверен, что Вустер одолжит нам своих людей?
— Вустер — королевский замок, — рассмеялся Род, — а я — королевский управитель и имею право использовать людей Вустера как сочту нужным.
— Простите мое невежество, господин, — чуть раздраженно бросила она. — Возможно ли, что вы вернетесь сегодня?
Она изо всех сил старалась не показать, как боится оставаться здесь одна, без него.
— Я оставлю тебе Гриффина. Можешь смело доверить ему свою жизнь. Обещаю приехать сегодня, хотя бы среди ночи.
Радость охватила Розамонд, но она сухо процедила:
— Спасибо, господин. Я очень ценю вашу доброту.
А в это самое время Симон де Монфор тревожно хмурился. До него дошли слухи, что король Генрих не собирается возвращаться в Англию к открытию сессии парламента. У Симона было немало осведомителей при дворе короля, а торговые суда добирались с континента до Англии всего за четыре дня.
Пункт о регулярной работе парламента был первым и главным условием Оксфордских провизии и, очевидно, больше всего уязвлял непомерную гордость Генриха. До сих пор созыв представителей знати был исключительной прерогативой короля. Он оправился от паники, заставившей его подписать Оксфордские провизии, и теперь желал править единолично, без Совета, диктующего ему, как поступать.
Симон был вне себя от бешенства. Следовало заранее знать, что Генрих использует французский договор как предлог задержаться на континенте. Он не желал возвращаться к открытию сессии. Упреждая послания монарха к верховному судье и другим дворянам с просьбой об отсрочке, граф Симон решил вызвать всех в Лондон к Сретенью. Придется заверить баронов, что принц Эдуард Плантагенет на их стороне.
Оставалось надеяться, что Роджер де Лейберн скоро вернется в Кенилуорт. Этот неглупый молодой человек способен оказать Англии неоценимую услугу — упросить Эдуарда заменить короля в парламенте, если Генрих и в самом деле откажется вернуться вовремя.
Алиса де Клар сходила с ума от негодования. Подумать только, де Лейберн исчез, даже не попрощавшись! Теперь свидания с Эдуардом стали невозможными, так что не было смысла оставаться в Кенилуорте под презрительным взором Элеоноры де Монфор.
Алиса нацарапала записку и велела Оуэну, оруженосцу принца, единственному, кому могла довериться, отнести ее Эдуарду.
«Любовь моя, постараюсь уговорить Ричарда вернуться в Глостер, а сама оттуда отправлюсь в Лондон и остановлюсь в Вестминстере, в покоях отца. Очень хотелось бы, чтобы ты вернулся в Виндзор до Рождества и мы могли провести праздник вместе. Но если ничего не выйдет, я примчусь к тебе, как только позовешь».
