Так и не сумев отменить встречу, Филиппа пошла к себе переодеться. После душа она вспомнила о предстоящем путешествии и начала собираться в дорогу, пытаясь в один небольшой чемодан уложить только самое необходимое, и настолько увлеклась, что забыла о времени. Когда позвонил дежурный администратор и сообщил, что мистер Мастерсон ждет внизу, ей пришлось одеваться в большой спешке.
Восхищение, появившееся на лице Роланда в тот момент, когда он увидел Филиппу, несколько улучшило ей настроение. Странно, что даже внимание мужчины, который тебе не нужен, так действует на женщину.
– С каждой нашей встречей ты становишься все прекраснее. – Он взял ее за руку и притянул к себе.
Филиппа не поддалась. Роланд с легкой улыбкой отпустил ее и повел к машине.
– Могу поспорить, что у тебя сегодня было много работы, – проговорил он, выезжая на дорогу, идущую вдоль берега, и вливаясь в поток машин.
– Не больше, чем всегда.
– Правда? А я думал, что Пэджет весь день рычал, как раненый медведь.
– Почему ты так решил?
Он проехал несколько метров, прежде чем ответить:
– Сегодня я предложил Родригесу новые расценки и подозреваю, что они гораздо ниже тех, которые в силах предложить твой босс.
Филиппа поразмыслила над сказанным и решила задать возникший у нее вопрос:
– Что заставило тебя внести новое предложение? Когда мы в последний раз говорили на эту тему, ты сказал, что твои расценки гораздо ниже, чем у остальных.
– Захотелось на всякий случай подстраховаться. Я знал, что Пэджет не будет сидеть сложа руки и попытается снизить свои цены. – Роланд искоса поглядел на нее. – Он так и поступил, верно?
Филиппа промолчала, и Роланд усмехнулся:
– Дорогая, не сердись.
– А я и не сержусь. Но я оказалась в неловком положении и…
– Ты ничего не рассказывала Пэджету обо мне? – перебил он девушку.
– Конечно нет.
Он слегка сжал ей руку:
– Бедняжка. Могу поспорить на что угодно, ты будешь рада, когда возня с контрактом завершится. Тогда ты сможешь спокойно забыть обо всем.
– Послушать тебя, это так просто, – с горечью отозвалась она. – Неужели ты думаешь, я сумею забыть о том, что ты жив? Что меня не будет мучить желание рассказать твоей матери о нашей встрече?
– Я думал не о том, что ты покинешь Рио и увидишь мою мать. Я имел в виду твою работу у Пэджета, насколько тебе приходится нелегко. – Роланд крепко взялся за руль. – Я не могу представить свою жизнь без тебя.
– Тогда давай не будем говорить об этом, – ответила Филиппа и, положив голову на спинку сиденья, закрыла глаза.
Когда она открыла их снова, машина была уже на окраине города. Они мчались по круто уходящей вверх дороге, вдоль которой стояли высокие дома.
– Странное место для ресторана.
– Сначала мы зайдем в мою квартиру, выпьем чего-нибудь, а потом можно отправляться дальше.
Филиппа почувствовала беспокойство.
– А у нас есть на это время?
– Вполне достаточно.
Роланд затормозил у белого бетонного здания, окруженного прекрасными садами. Вестибюль выглядел очень современно. В специально освещенных альковах стояла металлическая скульптура. Наблюдающий за Филиппой Роланд напомнил ей маленького мальчика, которому хочется похвастаться.
– Этот дом создан одним из наших лучших архитекторов, – сказал он. – Я занимаю пентхаус. Оттуда открывается лучший вид на Рио.
Должным образом оценив увиденное, Филиппа последовала за ним в квартиру. Как и вестибюль внизу, жилище Роланда было оформлено в современном стиле – с мебелью светлых тонов и белыми коврами на деревянном полу. Огромные окна расположились во всю длину трех стен гостиной, открывая взору величественную панораму города и залива. На столиках стояли вазы с цветами, блюда со сладостями, лежали пачки сигарет – и все-таки комната воспринималась как сценическая декорация. Не верилось, что ее занимает живой человек.
Открытие было не из приятных. Все указывало на то, что жизнь владельца этой квартиры пуста и неинтересна. Если бы Филиппа увидела хоть какие-то доказательства того, что он пустил здесь корни… Но их не было. А человек без корней легко мог оказаться бесчестным и беспринципным.
– Ну, что скажешь? – В голосе Роланда звучала такая гордость, что Филиппе пришлось одобрительно кивнуть.
– Очень красиво, – признала она. – Только это больше напоминает декорацию. Не чувствуется домашнего уюта.
– А здесь его и не может быть. Это воплощение того, чего я достиг. Все здесь мое, купленное благодаря моему упорству и стараниям. Это доказательство того, что я могу добиться успеха безо всяких махинаций.
Ненавидя саму Себя за мысли, бродившие у нее в голове, Филиппа прижала ладонь к его руке. Ее первое спонтанное движение в его сторону.
– Квартира замечательная, – повторила она. – Ты должен гордиться собою.
– Ты даже не представляешь, как мне хотелось услышать эти слова от тебя.
Он накрыл ее руку своей. Тепло его пальцев вызвало у Филиппы ответный отклик. Милый Роланд, таким он был всегда: стремился угодить и приходил в восторг, если ему это удавалось. Для нее было совершенно естественным наклониться вперед и поцеловать его в щеку. Но едва девушка коснулась губами его щеки, как Роланд повернул голову и прижался к ее рту. Филиппа попыталась отстраниться, но было слишком поздно. Он притянул ее к себе еще ближе и усилил натиск. По его телу пробежала дрожь, но это не вызвало в ней ни ответной реакции, ни страха. Роланд был неотъемлемой частью ее детства и юности. Пусть в будущем им суждено расстаться, но о прошлом она не сможет забыть никогда.
Роланд внезапно разжал объятия. Его загорелое лицо побледнело и приобрело нездоровый желтоватый оттенок.
– Мне хотелось поцеловать тебя с того мгновения, как я увидел тебя снова. Только так можно было узнать.
– Что?
– Изменилась ли ты на самом деле.
Филиппа подошла к зеркалу, висящему на стене, и пригладила волосы.
– Ты получил ответ на свой вопрос?
– Да. – Он подошел и встал у нее за спиной. – Я ничего для тебя не значу, так? Ты все еще не можешь забыть, как я покинул Англию.
– Это невозможно забыть. Если б ты знал, как горевала твоя мать…
– А ты?
– Я была молода и справилась со своим горем. Но материнская любовь…
– А может, ты никогда и не любила меня, Фил.
– Может быть, – согласилась девушка, думая о том, насколько ее чувство к Лукасу отличается от того, что она испытывала в прошлом.
– Но ты все-таки сохранишь мою тайну, правда?
