Окончательно разозлившись, я нагнулась за рюкзаком, который Матье оставил у меня под ногами. Когда я выпрямилась, девица снова сидела как ни в чем не бывало, уткнувшись в свой роман, но губы ее кривились в ехидной улыбочке.
— Oh! Just in case you didn't know, people usually wear their wedding ring on the left hand[14], — сказала она мне, даже не подняв головы.
— Заткнись, дура! — рявкнула я ей по-французски.
Она, конечно, ничего не поняла, но я хоть выпустила пар.
В так называемой спальне шесть узеньких коек располагались в два яруса. Пять из них были заняты: об этом говорили разбросанные шмотки на смятых одеялах. «С ума сойти!» — подумала я и посмотрела в окно. Внизу виднелись сад и прудик с бурой водой, издалека скорее похожий на грязную лужу. Матье сидел на скамейке и курил, озираясь вокруг так же восторженно, как утром в поезде. Гордость не позволила мне пойти к нему, в конце концов, ведь это он меня бросил. Ничего, еще сам придет: после таких мелких размолвок Матье чаще всего вел себя так, будто ничего не произошло.
Я забралась на свободную койку, верхнюю у окна. Прежде чем лечь, хорошенько выбила рукой матрас, чтобы убедиться, что в нем не водится никакой пакости, и застелила его пляжным полотенцем. Умора, да и только: не было даже белья. Что ж, пусть только попробуют не выдать мне его на ресепшн, причем чистое, — я закачу такой скандал, мало не покажется, как моя мама прошлой зимой в Гваделупе, когда горничная в отеле забыла поменять нам полотенца и поставить в ванную новые флакончики с шампунем. С моего наблюдательного пункта мне было видно, как Матье встал со скамейки; я знала, что сейчас он придет ко мне.
Не дождавшись ответа на свое тихое «тук-тук», Матье открыл дверь и вошел. Я притворилась спящей. Он поднялся на ступеньку-другую прикроватной лесенки и зарылся лицом в мои волосы.
— Привет, принцесса, — промурлыкал он.
Я не шевельнулась. Он добрался губами до моего уха и с силой выдохнул. Мне было щекотно и приятно.
— Все ваши подданные гуляют в саду, о принцесса, а ваш муж, король, охотится на кабана в лесах. Позволено ли будет мне овладеть вами?
Его рука скользнула под мою юбку, и я промурлыкала что-то вроде «о благородный рыцарь» — Матье просто помешан на всех этих средневековых штучках. Игра нравилась нам все больше, и пора уж было Матье залезть ко мне, но тут я, увлекшись, слишком сильно потянула его за свитер, и он стукнулся головой о потолок, до которого от койки было не более полуметра. Ударился, судя по всему, пребольно и, выругавшись, спрыгнул с лесенки. Я тоже спустилась.
— В настоящих замках — помнишь в «Императрице Сисси»? — потолки куда выше. Нас надули. Твой памятник старины — липа.
Матье, доставая из рюкзака свои вещи, прошелся насчет моих умственных способностей и сказал, что замок разве что слегка реконструировали. При этом одной рукой он продолжал потирать ушибленную макушку.
— Ну что, встретимся в холле? — предложил он. — Пойду отнесу все это в свой номер.
— Давай, — согласилась я. — Я пока схожу в туалет.
Он взял свои вещи и ушел.
В туалете воняло отвратительно: похоже, кто-то пытался заглушить запахи канализации, вылив туда бутыль жавелевой воды. Когда я мыла руки, какая-то долговязая девица с короткими темными волосами, с которых стекала вода, вышла из-за душевой занавески, придерживая на груди полотенце.
— Хэлло! — мимоходом поздоровалась она.
Я оглядела ее с головы до ног и на ногах-то свой взгляд и задержала. Вернее, на том, что было на них надето. Вот оно — то, что непременно понадобится мне, если я не хочу подцепить подошвенные бородавки, грибок-ногтоеду или еще какую-нибудь гадость — чего тут только, наверно, нет, на грязном полу этой душевой! Девица рядом со мной чистила зубы. Я сделала над собой усилие и обратилась к ней по-английски:
— Извините, пожалуйста. Как вы думаете, в деревне продаются такие сланцы, как у вас?
По-моему, она не поняла.
— Plastic shoes, шлепанцы, сланцы, — показала я на ее ноги.
Она посмотрела вниз, пожала плечами и промычала что-то невнятное: рот у нее был полон зубной пасты. Я высушила руки и пошла к двери, отмахнувшись от нее:
— Never mind, проехали.
Спустившись в холл, я застала Матье за беседой с давешней блондинкой. Он допытывался, когда был построен замок, кому принадлежал, связаны ли с ним какие-то исторические события — в общем, почему он называется памятником. Девица ничего не знала; Матье спросил, нет ли у нее брошюры, где об этом можно было бы прочесть. Она в ответ предложила открытки — «очень красивые открытки, виды замка с высоты птичьего полета» — и тут же показала нам их.
— Beautiful view of the Domburg castle. Nice souvenir[15].
Мы расплатились за номера и вышли.
Когда мы пересекали внутренний дворик, Матье обернулся и посмотрел на замок:
— Архитектура в романском стиле.
Я тоже обернулась и сказала, что он не прав, это скорее готика, и указала ему на стрельчатые своды. Он возразил, что своды как раз закругленные. Проспорив минуты три, мы плюнули, решив, что все равно никогда этого не узнаем, поскольку персонал гостиницы, похоже, не сильно подкован в местной истории.
— Дура набитая эта девица на ресепшн, правда? — поддела я Матье.
— Ладно, топай.
Мы прогулялись по улицам Домбурга. Домики были чистенькие и аккуратненькие, витрины магазинов тоже. Увидев в одной из них тюбики с кремом для загара, я заключила, что это аптека, и, жестом поманив за собой Матье, вошла.
— Зачем? — удивился он, входя за мной. — У нас же все есть.
— Мне нужны сланцы для душа. Ты в курсе, что душ в гостинице общий?
Он нахмурился и покачал головой, глядя на меня как на полную идиотку. Я сказала, что ему тоже не помешает обзавестись парой сланцев, чтобы не пришлось потом идти к кожнику. Матье расхохотался, будто я сморозила несусветную глупость.
— Как хочешь. Потом не жалуйся.
Тут я сообразила, что, если Матье подцепит какие-нибудь бородавки, то он и меня, конечно, заразит. В углу стояла корзина со сланцами, и я не раздумывая взяла две пары. Когда я подошла к кассе, Матье, поджидавший меня там, так и вскинулся:
— Нет, ты что, совсем тупая? Я же тебе сказал: мне не надо!
Он выхватил у меня из рук одну пару и не поленился отнести ее обратно в корзину. Я расплатилась, а когда мы выходили, еще раз предупредила его:
— Дело твое, только теперь больше не проси меня массировать тебе ноги — ни за что. Я к ним и пальцем не притронусь.
