– Это бывает, – пробурчал Рандур, пряча монету в карман. – Вы тогда сказали, что, если мне понадобится услуга, я могу прийти и разыскать вас.
– Значит, добрался ты благополучно. – Папус отошла к столу и начала перебирать какие-то бумаги. – Ну, так о чем же ты хочешь попросить?
– Мне нужен такой культист, который может предотвратить смерть человека или вернуть его из мертвых.
Не сводя с него серьезного взгляда, она положила на стол бумаги, которые держала в руках, и сделала к нему шаг.
– Я спас вам жизнь, – смущенно напомнил Рандур. Ему вдруг показалось, что нелишне будет напомнить об этом.
– Да, верно, но то, о чем ты просишь, невероятно трудно, ты понимаешь это? В смысле, зачем тебе жить вечно?
– Это не мне. Я для матери.
– А, понятно. – Папус присела на край стола. – Подождешь здесь еще минутку?
– Я уже привык ждать.
Папус сунула под плащ правую руку…
…и растворилась во вспышке фиолетового света.
Рандур подпрыгнул как ошпаренный и шагнул к столу. Оглядел лежавшие на нем книги и бумаги так, словно надеялся прочесть в них ответ. «Провалиться мне на этом месте, как она это делает?»
Рандур сидел у окна на стуле, пытаясь вникнуть в суть книги, которая явно была ему не по зубам. Но он решил, что диаграммы в ней нравятся ему чисто эстетически.
Дверь отворилась. Вошла Папус.
– Как я погляжу, вы все же решили воспользоваться дверью?
– Слушай, – заговорила она, – я действительно в большом долгу перед тобой, и я поговорила о том, чего ты просишь, с моими коллегами здесь, но, к моему большому сожалению, никто из нас не умеет этого делать.
Может быть, он наивен, но происходящее начинало раздражать его.
– Колдуны вы или нет?
– Нет, – коротко ответила она.
– Нет?
– Нет, мы больше чем колдуны. Мы не просто пользуемся магией. Тут целое искусство. Мы тратим годы на изучение тончайших нюансов наших технологий.
Ее интонация стала заученной, как отрепетированная речь.
– Вы же обещали. Что вы можете мне предложить?
– Ну, я хочу направить тебя в другую секту. Но при этом ты должен понять, что при обычных обстоятельствах мы не имеем с ними ровным счетом ничего общего. Обратившись к ним, ты не подвергнешься никакой особой опасности, но все же будь осторожен. И помни, что я посылаю тебя к ним, лишь памятуя об услуге, которую ты оказал мне много лет назад. Иначе я этого не сделала бы.
– Звучит крайне сомнительно, – заметил Рандур. – Мне не нравится, к чему идет дело.
– Скажем просто: сейчас все ордена переживают не лучшее время. И отношения между нами натянуты.
– Как я понял, вы и эта другая группа недолюбливаете друг друга.
– Мягко говоря. – Папус засмеялась. – И все же сейчас я передаю тебя именно им, таков мой ответ на твою услугу. Не думаю, что ты когда-нибудь поймешь, чего мне это стоило. – Она помолчала, потом добавила: – Мы и они думаем совершенно по-разному.
– Это как? – спросил Рандур, отметив взволнованное выражение ее лица.
– Они – орден Равноденствия, как они себя называют, – любят… разбирать мир на части. А мы предпочитаем собирать его снова. Проще я объяснить не могу.
– Объясните сложнее, – попросил Рандур. – Мне любопытно.
– Они хотят разобрать мир на составляющие, чтобы узнать все его секреты. Понять, как все работает, и ради этой цели они не позволяют таким вещам, как этика, вставать у себя на пути. Они беспощадные, жестокие разрушители. В отличие от них я люблю объединять, сохранять порядок, соблюдая высокий уровень морали. Наш орден оказывает помощь Совету Виллджамура и самому императору, когда они в нас нуждаются. И тем не менее мне придется отвести тебя именно в орден Равноденствия, ибо только там ты сможешь обрести то, к чему стремишься.
– У каждой монеты две стороны. – Рандур снова зажал свой талисман в ладони. – Откуда мне знать, что вы просто не избавляетесь от меня по-легкому? – И он подкинул монету в воздух, так что она сверкнула на свету.
Она поймала ее на полуобороте и отдала ему.
– Идем, – сказала она. – Я сама отведу тебя к нему.
– К кому именно? – спросил Рандур, немного наклонив голову набок.
– К Дартуну Суру, – ответила Папус, устремляясь к выходу из комнаты. – Он – годхи ордена Равноденствия.
– Чушь какая-то, – бросил Рандур.
Она резко ответила:
– Ничего, скоро привыкнешь.
– Один вопрос, – сказал Рандур. – Что вы забрали тогда у человека, который пытался вас убить?
– Сейчас это не важно. Это было оружие, предназначенное для того, чтобы вредить людям, но ничего особенного, ничего такого, что могло бы перевернуть мир. Никаких откровений. Мы просто не хотели, чтобы он владел им. Как я уже говорила, Рандур, мы – те, кто руководствуется этикой и моралью. Мы стараемся поддерживать порядок, следить за тем, чтобы все оставалось как есть, ради блага империи.
Снова на улицы Виллджамура.
Вниз, по маршруту, о существовании которого он и не подозревал. Вдоль по тесным переулкам, через скрытые мосты. Многое в этом городе умерло, поблекло: заброшенные палаты и арки, свидетели других времен, которым нет больше места в настоящем. Пока они шли по коридорам, он слышал грохот тележных колес у себя над головой, а подняв голову, видел сквозь отверстия ливневой канализации прохожих. Здесь, внизу, была совсем иная кирпичная кладка, крошащийся камень во множестве покрывали лишайники и мхи, особенно расплодившиеся от постоянно капающей воды.
– Знаете, – заговорил Рандур, – те, кто правит этим городом, могли бы взять тех беженцев, что за воротами, и разместить их здесь. Конечно, тут будут трущобы, но зато они не умрут…
Она бросила на него презрительный взгляд, и он понял, что сейчас лучше заткнуться. Папус производила впечатление человека, которому многое известно, и умела осадить всякого, кто вздумал бы умничать при ней.
Наконец они оказались в подземных палатах, куда вела едва заметная дверь. Папус постучала, потом повернулась к нему:
– Только здесь тебе могут помочь.
Дверь отворилась. Лысый мужчина в сером плаще приветствовал их.
– Это он, – объяснила Папус привратнику, ее лицо выражало тревогу. Потом она быстро зашагала прочь, а Рандур уже во второй раз за этот день оказался в присутствии культиста.
– В общем, вы понимаете, что мне было обещано. – Рандур сидел за каменным столом, напротив человека по имени Дартун Сур, который развалился в кресле. – Вот почему мне сказали, что вы можете помочь.
