— Неплохой город. Там классный шоппинг.
«Черт, — подумал Мишель. — Тупая испорченная девчонка».
— Ты ходишь в школу?
Кэмми рассмеялась. К облегчению Мишеля, у нее был приятный смех.
— Французы так называют колледж? Да, я учусь в колледже и собираюсь стать инженером. — Вздохнув, она продолжила: — Меня ждет работа в Чикаго, в большом здании, которое ничем не будет отличаться от соседнего большого здания.
— Тебе этого хочется?
Девушка опять рассмеялась.
— Вообще-то, да. Не обращай на меня внимания. Просто кое-что не идет из головы, и поэтому я в плохом настроении.
— Это отличное место для того, чтобы забыть обо всех неприятностях,— произнес Мишель и почувствовал себя рекламным постером.
— Именно на это я и рассчитываю. — На поджатых губах Кэмми появилось некое подобие улыбки.
«Парень? Проблемы в семье?» — размышлял Мишель.
— И все-таки, почему именно инженером? — поинтересовался он, чтобы поддержать разговор.
— Ну, все говорят об «окружающей среде», которая нуждается в защите, и всех это волнует. Но ведь город — это тоже масть окружающей среды. Значит, о нем тоже надо заботиться, за ним надо ухаживать. Его развитие надо планировать. Это не так уж интересно...
— Нет, интересно, — быстро сказал Мишель. — Но ты права, никто не думает о том, что город нуждается в защите.
— Об этом сразу начинаешь думать, стоит только увидеть проекты Роберта Тэйлора, — ответила Кэмми, снимая водолазный костюм. Мишель с усилием сглотнул, что не укрылось от внимания Кэмми, которая украдкой наблюдала за ним. Нельзя сказать, что это не доставило ей удовольствия. Этот парень был... очень и очень ничего, сколько бы ему ни было лет. Он, конечно, не должен об этом догадаться... но с другой стороны, если она... Ладно, там будет видно. Осенью она сможет смотреть на Трента с его изобретательной дебютанткой и думать: «Ну и пошел ты, Трент». Возможно, она втопчет его в грязь, как жалкое насекомое.
Кэмми скользнула вниз, чтобы одеться к обеду, и вышла из каюты с мокрыми волосами, без косметики, в шортах и обычной футболке. Мишель отметил, что она ест, не стесняясь своего аппетита. Он терпеть не мог женщин, которые делали вид, что им совсем не хочется есть, и тем самым демонстрировали мужчинам свою утонченность. Позже, разделавшись с остатками торта, пассажирки собрались, словно дети, с чашками кофе вокруг камина, чтобы послушать захватывающие истории Ленни.
Но вначале Ленни объявил:
— Я хочу, чтобы вы все знали, что завтра я схожу на берег и мне понадобятся ваши паспорта, потому что мы покидаем Соединенные Штаты. Когда яхта подойдет к острову Норман, мы уже будем в британских водах. Во время этого круиза у нас будут проверять паспорта еще дважды. И если вам что-нибудь нужно, скажите мне сейчас. Впрочем, вы можете поехать со мной завтра. Договорились?
— Договорились, а теперь расскажите нам что-нибудь о пиратах, о том, как они завязывали пленникам глаза и заставляли их идти по доске за борт и все такое, — взмолилась Холли.
— Начну с того, что они не делали ничего подобного.
— Чего не делали?
— Не заставляли ходить по доске с завязанными глазами. Никто не стал бы так разбрасываться досками. Если пираты хотели кого-нибудь убить, они просто связывали своей жертве руки и ноги и сталкивали в море. Я не знаю, откуда взялась легенда о завязанных глазах и доске. Разве что эту пытку изобрели для кого-нибудь из членов экипажа, чтобы преподать урок остальным.
«Люди всегда хотят слышать одно и то же», — думал Мишель, принимаясь за мытье посуды после того, как он вежливо отклонил предложение Холли помочь ему. И если ты не слышал всего этого раньше, рассказы о таинственных островах, сотни лет передаваемые из поколения в поколение представителями самых разных культур, действительно могут заворожить. Но неужели так интересно слушать байки об изжаренном и съеденном командой моряке, о кораблях-призраках и флибустьерах? Людей разочаровывает информация о том, что современные пираты — это приблизительно то же самое, что и гангстеры в Лос-Анджелесе, а большая часть нелегальной деятельности на островах — контрабанда наркотиков.
Эти острова, начиная со времен Колумба, постепенно, год за годом, дарили миру легендарных личностей, и процесс этот продолжается по сей день. Большинство знаменитых персонажей — реальные люди. Черная Борода действительно существовал.
— Вообще-то, самые странные случаи нигде не записаны, — сообщил Ленни, когда женщины допили вторую бутылку вина. Мишель знал, что последует за этой фразой.
Ленни мог без устали рассказывать историю о паруснике «Аннабет», с которого его друга, Ли Виковски, позвали ясной лунной ночью в 1994 году. Мишель считал, что Ленни завидует Ли. Тот был прост, как дуб, но именно он, а не Ленни, увидел «Аннабет». Луна светила так ярко, рассказывал Ленни, что Ли прочитал название корабля и отчетливо увидел окликнувшего его человека. Он не смог рассмотреть его лица, но запомнил, что на нем были подтяжки.
«Моя жена захворала! — крикнул человек в подтяжках. — Вы можете помочь? Она рожает. У вас на борту есть кок?» Друг Ленни недоумевал: при чем здесь кок?
Капитан замолчал. Подождав, пока напряжение среди слу-шательниц достигнет точки кипения, он продолжил:
— Ли сообщил ему, что в армии был медиком, и добавил: «Я могу помочь, если ребенок идет вперед головкой и если еще не поздно. Она очень плоха?» — «Не думаю, — ответил человек в подтяжках, — но она в муках». Именно так он и сказал. Но «муки» — слово книжное. Сейчас так никто не говорит. И Ли обратил на это внимание.
Женщины зачарованно наклонились вперед, слушая о том, как Ли помчался вниз, схватил аптечку, острые ножницы, бечевку, одеяла и чайник, чтобы кипятить воду.
— Мне холодно, — сказала Кэмми, хотя ночь была теплой.
— Выключить кондиционер? — спросил Ленни.
Мишель, вытерев руки, достал из кедрового ящика шаль и набросил ей на плечи.
— Спасибо, — произнесла девушка, подняв руку, чтобы поправить шаль. Их пальцы встретились — его, грубые и мозолистые, и ее, нежные, как лепестки. «Черт», — подумал Мишель и нервно сглотнул. Позже Кэмми будет клясться, что она видела, как Ленни едва заметно покачал головой, и спрашивать себя, что бы это значило. Может, таким способом он корректировал поведение своего партнера? Как бы там ни было, пока ей не удавалось понять, то ли Мишель голубой, то ли ее чутье пострадало из-за Трента. Обычно она чувствовала «биохимию» прикосновения. Но этот парень обращался с ней так же, как и с ее матерью.
— Теперь ты в порядке? — спросил Мишель.
— Я всегда в порядке, но все равно спасибо.
— Короче говоря, — продолжал Ленни, — вокруг царила тишина. Ни дуновения ветерка, ни каких-либо звуков. И если бы у парусника был мотор, Ли услышал бы, как он завелся. Но когда он поднялся наверх, судна не было. Оно исчезло. Послезавтра мы будем проходить место, где это случилось. Там нет никаких естественных бухт или скал, за которыми мог бы спрятаться человек и тем более парусник. До самого горизонта перед ним расстилалось спокойное море.
