— Ау! — откликнулся Готов.
— Вы где с Высоцким-то познакомились?
— Я давно с ним познакомился. Слушайте дальше. Как-то раз задумал я подшутить над Владимиром Семеновичем. Говорю, Владимир Семенович, слышали новость: Говорухин Конкина с роли Шарапова снял и меня утвердил, а Горбатого вместо Джигарханяна Вахтанг Кикабидзе играть будет? В последней серии Вы кричите не «а теперь Горбатый, я сказал, Горбатый», а по-другому «а теперь Шарапов, я сказал, Шарапов». А Владимир Семенович посмотрел на меня устало и говорит: «Трррррепло». Ха-ха-ха! Ы-ы-ы! Еще случай. Сидим с Владимиром Семеновичем у меня на кухне, выпиваем. За жизнь разговариваем. Я беру гитару и начинаю петь «Кони привередливые». Владимир Семенович голову склонил, по лицу течет скупая мужская слеза и говорит: «Не берррреди душу». Душевный человек был, — Готов кашлянул и продолжил. — Еще вспомнил. Поехали мы с Владимиром Семеновичем на гастроли по Союзу. Где мы только ни были. Везде были. От Калининграда до Владивостока. Все на поездах да на автобусах. Тяжело. А вы знаете, как Высоцкий на концертах выкладывался? И вот после выступления, в Тюмени, кажется, подбегает к нему толпа девчонок и сует под нос барахло всякое: плакаты, календари. Можете себе представить, какие-то сикавки посмели маэстро после концерта тревожить. Владимир Семенович от них отбивается и меня на помощь зовет: «Ррррудольф, уберррри этих грррррруппиз».
— Сколько Вам тогда лет было? — спросила Лиза Актюбина.
— Н-у-у-у, сразу так и не вспомнишь. Молод был. Горяч. Кстати, это именно Владимир Семенович научил меня так великолепно играть на гитаре.
— Вы сыграете нам что-нибудь?
По тому, как воодушевленно задавала вопросы Лиза Актюбина, Готов предположил, что она поверила в правдивость историй.
— Я разве на турслете не играл? Нет? Странно… Тогда обязательно как-нибудь сыграю. Я ведь не только песни Высоцкого пою. У меня и свои есть. Да! Не так давно про ваш город написал. Только я исполнять ее не буду, там одна нецензурщина.
Потягиваясь, Готов громко зевнул:
— Э-э-э-эх, пивка бы щас… Цыц, отставить смех. Слушайте лучше стишок.
От вороны карапуз убежал, заохав.
Этот парень просто трус — загляденье просто.
Этот хоть и сам с вершок, спорит с грозной птицей.
Этот парень педераст — в жизни пригодится.
Класс засмеялся, узнав в четверостишии кавер-версию стихотворения Маяковского.
— Альбинос! — окликнул Готов светловолосого Сашу Порсева. — А ты почему не веселишься?
— Голова болит, — уныло ответил Порсев.
— Голова? Это хорошо… В смысле хорошо, что голова. Плохо, что болит. Не выспался. Как говорится в пословице: «кто рано встает, тому целый день спать хочется». Помассируй виски. Я по телику видел. Сказали, помогает.
Готов приложил ладони к вискам и закрыл глаза:
— На днях мне видение было. Грядущее ясно явилось предо мной во всей красоте великой своей. И видел я небо с тучами черными. Мертвую землю и пепел деревьев, растущих когда-то. Гиганты-качели, на детской площадке что скрипят, издавая чудовищный вой. Дождь падает с неба кислотный, металл разъедает… Из бетонной стены торчит арматура. И кости: ребра и черепа, таз, позвоночник, голеностоп. Пальцы сжимают нейтронную пушку. В радиоактивном сиянии ночь так священна.
Звонок не заставил себя долго ждать. Готов взглянул на часы:
— У-у-у, какая точность. Точность — вежливость учителей. Сдаем тетради и свободны как рыбы в пролете.
9 «Б» дружно возмутился:
— Мы же почти ничего не написали.
— Мы Вас слушали.
— Вы нам зубы заговаривали.
— Так нечестно.
Очки учителя сползли к кончику носа:
— Вы меня, ребята, удивляете, ей-богу. Причем здесь я? Учитесь свои проблемы решать самостоятельно. Сдаем тетради и без разговоров. Двойка — так двойка, нет — так нет. Мы с вами взрослые люди. Не в детском саду. Иначе я буду вынужден.
Послушно отдавая тетради учителю в руки, ученики ворчали. Готов сдвинул брови и, принимая конспекты, старался каждому заглянуть в глаза.
В классе информатики
Из открытых окон кабинета информатики веяло осенним ветерком. На П-образно расставленных столах красовались новенькие компьютеры с семнадцатидюймовыми жидкокристаллическими мониторами. Стены украшали старинные плакаты со схемами алгоритмов и командами Бейсика.
Готов зашел в класс и помахал рукой информатику:
— Привет, Игорь! Как жизнь?
Игорь оторвался от экрана.
— А, Рудольф, здорово.
Они обменялись рукопожатиями.
— Видали людей с лучшими физическими данными.
— Все шутишь. Ну, рассказывай.
— Да нечего особо рассказывать, — вздохнул Готов. — Давненько я тут не был. Смотрю, компьютеры новые.
— Спонсоры подогнали, — гордо сказал Игорь, — машины классные. Сам по прайсам выбирал. Полный карт-бланш дали по стоимости. Вот я и оттянулся на всю катушку. На всякий случай дополнительно, про запас кое-что взял.
Игорь преподавал информатику в школе недавно, но, благодаря пробивному характеру и уму, завоевал значительный авторитет среди коллег. Он моложе Готова лет на восемь, но, судя по взаимоотношениям, разница в возрасте не чувствовалась.
Одно время Игорь работал в московской фирме программного обеспечения. Потом скопил денег, уволился и открыл собственное дело, но прогорел, залез в долги. Короче говоря, полукриминальная история. Пришлось вернуться в родной город.
Готов удивительно быстро нашел с Игорем общий язык. С ним и Лукиных из всего педагогического состава был на ты.
Готов сел за компьютер и потрогал мышку.
— Дай посижу, хоть на чудо техники поглядеть… А сложно вообще на компьютере работать? Я в этом деле ни черта не понимаю.
— Как тебе сказать?.. и да и нет. Все зависит от того, как сам себя настроишь. Если есть желание, на пользовательском уровне можно освоить за месяц, пятиклассники своими вопросами даже меня иногда в тупик ставят, схватывают на лету… программировать или, допустим, в фотошопе работать сложнее.
— Слушай, Игорь, ты сильно занят? — построив брови домиком, спросил Готов.
— Нет, бездельничаю. У меня два окна. А что?
— У меня тоже уроков сейчас нет… вот подумал посидеть, поучиться, а то с техникой на вы, даже стыдно как-то. Научишь?
— Конечно, — согласился Игорь, — спрашивай, что непонятно.
— Ладно… Windows я немного знаю… дальше… с чего начать?
— Сначала задай себе вопрос: что ты хочешь от компьютера получить.
Рудольф Вениаминович задумался. Глаза прощупывали потолок, пальцы теребили мочку уха. Внезапно по лицу растеклась улыбка.
