Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
— Ума не приложу, — ответил я.
Он был веселый парень, этот режиссер.
Павел упорствовал в своей ереси, но постепенно мне стала ясна его невысказанная правота. Не имея особенных претензий, он довольствовался внешним сходством. Будучи провинциалом, он и выбрал провинциалку — жалкую дурочку, которую все обижали. Когда она была на сцене, все казалось ему и проще и понятней. Он упустил самую малость — служанку она только играла, но ею не была.
Павел, как тот ковбой, который со словами: “Проклятый черномазый” хладнокровно застрелил актера, игравшего Отелло в каком — то западноамериканском балагане, ревновал смешно и к нагловатому Жан — Пьеру, и даже к безобидному аптекарю, из которого уже сыпался прах. Мне казалось, что ему самому было непросто понять, в кого же он все — таки влюблен — в человека или в роль, в актрису или в служанку, хотя перед началом спектакля он всегда отключал свой радиотелефон, повинуясь театральным объявлениям.
Однажды в буфет зашел детина, представлявший конюха. Павел толкнул его грубо, но тот не понял или не стал связываться.
— Это уже не смешно, — сказал я. — Дурак ты, что ли?
— Да нет. При чем здесь это? — оправдался он весьма бесхитростно. — Мне хочется, вот я и делаю.
Когда мы вернулись в зал, шла вторая сцена второго акта. Гости Софи сидели то ли за чаем, то ли за кофе.
Первый гость. Этот бог у них под ногами валяется, а они все на небо смотрят. А там, кроме туч поганых, нет ничего.
Кюре. Сходите лучше к причастию, молодой человек, ибо злоключения истины в темнице вашего черепа превосходят терпение Господа, не говоря уже о его служителях.
Первый гость. Бог есть, знаете ли, только там, где он есть. Только в тех, в ком сам себя узнает. (Алену.) Вот в вас он себя узнает?
Ален. Н — не знаю.
Софи (в сторону). Не думаю.
Офицер. Проклятье, я, кажется, порвал свои рейтузы.
Удивительное дело — что происходило на сцене, то каким — то непостижимым образом проникло и в жизнь. Я тоже порвал свои брюки в буфете о какой — то заусенец, отслоившийся от деревянной лавки. В Алекс влюбился аптекарь, которому тоже не нравилось, что девушку лапают на конюшне. Аптекарь был пожилой человек, и ему было нелегко тягаться с конюхом Жан — Пьером, похожим на жеребца. Узнав об этом, жестокая Софи расхохоталась, как кирасир, — она и вправду полагала, что любить можно одну ее, и всякое посторонее чувство расценивала как оскорбление. Павел невзлюбил ее с первого взгляда. Случалось, он корчил ей рожи обращенным к сцене лицом, и, похоже, она их отлично видела.
Нам с Аллой он едва ли не вменил в обязанность всячески поддерживать дух компании. С трогательной озабоченностью он принялся высчитывать совместимость Весов со своим зодиакальным знаком и для этого ездил в какое — то дикое оккультное бюро встречаться с астрологом, и там, заодно с сонмом туманных прогнозов, ему навесили чудовищный счет. Скорее всего, он попросту боялся остаться с ней наедине, боялся сказать лишнее и открывал рот всего охотнее, когда приходилось иметь дело с официантами и барменами.
В середине месяца на несколько дней по каким — то делам приезжал брат. Это был мужчина за тридцать, невысокого роста. Ничего выдающегося или ужасного в его облике не было. Он заметно лысел и потому стригся как можно коротко. Две блестящие залысины продолжали покатый лоб, дополненный выпуклостями надбровных дуг. Запястье правой руки обнимала толстая золотая цепочка, которая то и дело наползала на кисть, из одежды носил темную косоворотку, строгий черный пиджак и такие же брюки. Он почти ничего не говорил и имел вид апатичного мудреца; на все взирал несколько устало, даже отрешенно, как тот человек с выставки, которого называли гением. По словам Паши, удивить его было невозможно даже вторым пришествием. Казалось, если он встретит инопланетянина, то посмотрит на него спокойным взглядом пожившего волка и скажет негромко, так, чтоб слышал один инопланетянин: делиться надо, хлопцы.
Пока брат был в Москве, Павел забыл о театре и был беспросветно занят. Брат поселился в “Балчуге”, по городу ездил на черном BMW седьмой серии. Его сопровождали двое парней — те были поколоритнее, с красными корками мозолей на суставах указательных и средних пальцев тяжелых рук.
Алла брата никогда еще не видела, и он ей не понравился. Это открытие ускорило ее решение сменить работу. У нее была целая куча знакомых, ведших похожую жизнь. Днем все они работали в каких — то фирмах, а ночью наполняли увеселительные площади и не заглядывали дальше следующей недели. Она наталкивалась на них повсюду — даже в метро, если ехала в метро. Без Паши я начал скучать и несколько раз провожал ее. Мы встречались в конторе и шли гулять по холодному центру или сидели допоздна где — нибудь в гремучем пабе. Ей нравились шумные места, громкая музыка, движение, сутолока многих людей. Беспечность заразительна, как грипп. Жить ночью, признавалась она мне, куда интереснее.
— Мне все надоело, — любила говорить она и шла танцевать.
Молодые люди смотрели на нее с интересом, если не сказать больше, но потом замечали меня и недоверчиво покачивали головами. Она кружилась, дергалась, извивалась у всех на глазах, и все невольно следили за этим танцем. Потом бросала все и, не дожидаясь конца песни, под стоны и прыжки продолжающейся музыки, равнодушно посматривая вокруг, осыпаемая взглядами, спешила обратно на свое место. Но взгляды ее не отпускали и растягивались, как жевательная резинка, как липкий мед, как патока, врастая в ткань одежды и еще дальше — в самую плоть.
Старинные высоченные деревья шумели где — то на уровне восьмого этажа. Во дворе была детская площадка с качелями, горкой и три скамейки вокруг песочницы, усыпанной желтой и коричневой листвой. На пятачке за качелями двое парней азартно играли в бадминтон, а рядом на задних лапах сидела маленькая лохматая собачонка и наблюдала за полетами волана грустными и терпеливыми глазами и водила туда — сюда умной мордочкой. Из — под челки на нас доверчиво глядели влажно сверкающие черные пуговицы глаз.
— Здравствуй, Савка, — поздоровалась Алла с собачкой.
Оба игрока посмотрели на Савку, желая знать, что он ответит.
Собачка завиляла хвостом и приветливо заерзала. Игроки остались удовлетворены такой вежливостью своего питомца.
— Карликовый тибетский терьер, — с гордостью поведал мне длинный, в изношенных спортивных штанах, штормовке и шапочке с помпоном, должно быть, хозяин этого терьера.
— Как дела? — Алла наконец обратилась к хозяину собаки.
— Какие у нас дела? — с нотками возмущения воскликнул длинный и отправился на подачу. — У нас делишки. — Он был высок и худ, словно знаменитый ламанчский идальго.
— Тебе надо на небо почаще смотреть. На звезды, — немедленно рекомендовала Алла, отобрала у него ракетку и неумело подбросила волан.
Длинный хмуро, исподлобья взглянул на пасмурное небо, грубо замалеванное рваными тучами.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
