— Мне удалось ускользнуть, — призналась она, — когда началось выступление лютнистов, твоя мать позволила мне уйти. Ты забыл обо мне?
— Твой рот — бутон лотоса, твои губы творят заклинания, а я до безумия хочу обнять тебя.
Их поцелуй был источником силы, сплетенные, образуя единое целое, они возрождались, даря себя друг другу.
— Я дикая птица, пойманная в сети твоих волос, — сказал Рамзес, — ты открываешь мне путь в сад, где аромат тысячи цветов опьяняет меня.
Нефертари распустила волосы, Рамзес спустил бретели льняного платья с ее плеч. Они слились в теплоте безмятежного и благоуханного летнего вечера.
15
Первый луч света разбудил Рамзеса, он провел рукой по нежной спине еще спящей Нефертари и поцеловал ее в шею. Не открывая глаз, она потянулась, прильнув к его сильному телу.
— Я счастлива.
— Ты сама и есть счастье.
— Мы не должны расставаться так надолго.
— Ни у тебя, ни у меня нет выбора.
— Будет ли тяжесть власти руководить нашей жизнью?
Рамзес прижал ее к себе.
— Ты не отвечаешь…
— Потому что тебе известен ответ, Нефертари. Ты великая царская супруга, я — фараон: нам не убежать от реальности даже в самых тайных мечтах.
Рамзес встал и направился к окну, из которого долго смотрел на фиванскую деревню, зеленеющую под летним солнцем.
— Я люблю тебя, Нефертари, но я также и супруг Египетской земли. Земли, которой я должен дать плодородие и процветание, и когда ее голос зовет меня, я не имею права оставаться безразличным к ее зову.
— И много еще нужно сделать?
— Я думал, что буду править спокойной страной, забыв о том, что она населена людьми. Им будет достаточно нескольких недель, чтобы предать закон Маат и разрушить дело моего отца и его предков; гармония — наиболее хрупкое из сокровищ. Если я ослаблю бдительность, зло темных глубин овладеет страной.
Нефертари также поднялась и прильнула обнаженным телом к Рамзесу. По простому прикосновению ее благоуханного тела он понял, что их единение остается абсолютным. Неожиданно раздался стук, и дверь отворилась, пропуская растрепанного Амени, который отвернулся, как только заметил царицу.
— Это серьезно, Рамзес, очень серьезно!
— До такой степени, чтобы побеспокоить меня в столь ранний час?
— Идем, не будем терять ни минуты.
— Может, все-таки ты дашь мне время помыться и поесть?
— Не в этот раз.
Учитывая взволнованный вид обычно всегда держащего себя в руках Амени, Рамзес решил уступить.
Царь сам правил колесницей, запряженной двумя лошадьми, за которой следовала другая колесница, на которой ехали Серраманна и лучник. Хотя скорость причиняла ему неудобство, Амени поехал на колеснице Рамзеса. Они остановились перед одной из дверей ограды Карнака, сошли на землю и начали читать стелу, покрытую иероглифами, понятными каждому прохожему.
— Посмотри, — потребовал Амени, — посмотри на третью строчку!
Знак, состоящий из трех животных, который должен был обозначать «рождение» и нарекать Рамзеса «Сыном» света, был плохо высечен. Из-за этого недостатка утрачивалась защитная магия и поражалась тайная сущность фараона.
— Я проверил, — заявил Амени, пребывавший в ужасе, — та же ошибка повторяется на всех подножиях статуй и стел, которые может видеть каждый. Это злой умысел, Рамзес.
— Кто мог задумать это?
— Главный жрец Амона и его скульпторы, это они высекают слова, возвещающие о твоей коронации! Если бы ты не увидел сам, ты бы мне не поверил.
— Позови скульпторов, — приказал Рамзес, — пусть исправят надпись.
— Разве ты не покараешь виновных?
— Они только подчинялись приказам.
— Верховный жрец Амона болен, это причина, по которой он не смог почтить тебя.
— Есть ли у тебя доказательства против этого важного человека?
— Его вина очевидна!
— Не доверяй очевидному, Амени.
— Он останется ненаказанным? Каким бы богатым он ни был, он остается твоим слугой.
— Подготовь подробный отчет о его богатствах.
Роме не жаловался на свои новые обязанности. После того как он назначил ответственных и требовательных людей, следящих за поддержанием чистоты во дворце, он занялся царским зверинцем, в котором жили три кошки, две газели, гиена и два пепельных журавля.
Лишь одно существо ускользало от его контроля: Неспящий, желтый пес фараона, который завел отвратительную привычку каждый день ловить рыбу в царском пруду, а так как охота проходила под защитой взгляда льва Рамзеса, то не было никакой возможность вмешаться.
Рано утром Роме помог Амени нести тяжелый ящик с папирусами. Откуда этот тщедушный писец, который так мало ел и спал по три или четыре часа в день, берет столько энергии? Неутомимый, он проводил большую часть своего времени в кабинете, заваленном документами, никогда не уступая усталости.
Амени закрылся с Рамзесом, в то время как Роме делал ежедневный обход кухонь; разве не от качества пищи зависело здоровье фараона, а значит и всей страны?
Амени развернул множество папирусов на столе.
— Вот результат моих исследований, — объявил он с некоторой гордостью.
— Они были трудны?
— И да и нет. Главные служители храма Карнака не пришли в восторг от моего прибытия и моих вопросов, но они не решились помешать мне проверить их слова.
— Богат ли Карнак?
— Богат: восемьдесят тысяч рабочих, сорок шесть действующих строек в провинциях, зависящих от храма, четыреста пятьдесят фруктовых садов, виноградников, четыреста двадцать тысяч голов скота, девяносто судов и шестьдесят пять поселений разного размера, работающих непосредственно на самое большое святилище Египта. Его Верховный жрец правит настоящей армией писцов и крестьян. К этому надо добавить еще кое-что: если переписать общее количество даров богу Амону, то есть его жрецам, мы получаем шесть миллионов быков, шесть миллионов коз, двенадцать миллионов ослов, восемь миллионов мулов и многие миллионы домашней птицы.
— Амон — бог побед и защитник империи.
— Никто этого не оспаривает, но его жрецы всего лишь люди; когда необходимо управлять таким состоянием, разве не становятся они добычей постыдных замыслов? У меня не было времени продолжить дальше мое расследование, но я обеспокоен.
— Чем же?
— В Фивах сановники с нетерпением ждут отъезда царской четы на север; другими словами, Великий Царь тревожит их спокойствие и нарушает обычный ход игры. От тебя требуется обогащать Карнак и предоставить ему возможность расти как государству в государстве до того дня, когда верховный жрец Амона не объявит себя царем Юга и не отделится.
