Ротанговое кресло с высокой круглой спинкой и глубоким сиденьем соседствовало с потертой ширмой из лозы. Одна стена была увешана резными африканскими масками. Глядя на них, Габриель вспомнил маску, которую видел в квартире Роберта Уиттингтона. Вполне вероятно, что она перекочевала к нему отсюда. Два темно-зеленых кресла с подголовниками и растрескавшейся кожаной обивкой стояли друг напротив друга, на полу между ними лежала полысевшая шкура зебры. С одной стороны огромного пузатого дивана, обитого велюром, стоял кофейный столик из ротанга, с другой — такая же плетеная этажерка для журналов. Дальний угол комнаты занимали два длинных металлических рабочих стола, заваленные всякой всячиной.
Повсюду были розы — на полках, столах, подоконниках. Шелковистые кроваво-красные, цвета спелого абрикоса и бледные, с розоватыми прожилками, свисающие из алебастровых горшков. И что интересно, ни одного фото. Насколько Габриель знал, в домах одиноких женщин всегда много снимков — как собственных, так и близких им людей. Однако, за исключением жутковатой репродукции Сальвадора Дали, изображающей печально-красивого Христа, распятого на кресте в небесах, других картин или фотографий в комнате не было.
Комната отличалась большими размерами и, очевидно, служила не только гостиной, но и библиотекой, а также рабочим кабинетом. Одну стену занимали стеллажи, заставленные книгами под самый потолок. Книг было так много, что под их тяжестью полки угрожающе прогнулись; часть томов беспорядочно громоздилась позади передних рядов.
Габриель покрутил головой, разглядывая корешки. «О составлении образов, знаков и идей», «Тени идей», «Искусство познания», «Оккультная философия», «Книга Дзен», «Герметический свод». Прямо скажем, с таким чтением в ванне не расслабишься. Правда, не все труды относились к оккультной тематике, на многих книгах стояли логотипы университетских издательств, их авторы были признанными светилами в более строгих областях науки. Стивен Джей Гулд, Дэвид Гелернтер, Дэниел Деннет, Фримен Дайсон, Роджер Пенроуз. Назвать библиотеку эклектичной значило бы дать ей весьма бледное определение.
При всем том сестры шли в ногу с веком электроники. Две нижние полки были заняты DVD-дисками. Габриель быстро подсчитал: десять дисков в секции, двадцать секций — всего более двух сотен дисков. Он наугад вытащил один. На коробке — наклейка с аккуратной надписью «Проект "Геном человека"». Надпись на другом диске гласила «Британская энциклопедия». Одна целая и две десятых гигабайта.
Габриель удивленно вздернул брови. Если все диски записаны полностью, в них содержится огромный объем информации. В гостиной сестер Монк уместилась вся Британская библиотека.
От стеллажей Габриель перешел к металлическим рабочим столам, которые служили подставкой для многих затейливых вещиц. Взору Габриеля предстали отполированные до блеска медные компасы, астролябия, выбеленные птичьи скелеты, такие невесомые, что, казалось, коснись — и они рассыплются в пыль. Стеклянные колпаки, засушенные травы, листы самодельной мраморной бумаги, настоящие чернильницы и перья с причудливыми кончиками.
Какая необычная коллекция. В других домах кое-что из этого набора, пожалуй, было бы представлено в качестве антиквариата — к примеру, одна только астролябия наверняка стоит уйму денег, а костяшки на счетах явно сделаны из слоновой кости, но в этой комнате все инструменты смотрелись до странности рабочими, как будто ими пользовались каждый день.
Среди прочего Габриель обнаружил компьютеры «Ай-би-эм» и «Макинтош», объединенные в локальную сеть. Оба включены, на обоих один и тот же скринсейвер: женщина в развевающемся плаще, с длинными волнистыми волосами и пылающим солнцем в ладонях. Огненная сфера постепенно увеличивалась в размерах, а затем медленно уменьшалась до едва заметной искры. Зрелище двух солнц, то разгорающихся, то гаснущих, завораживало.
Габриель уселся в старенькое компьютерное кресло и нажал кнопку на клавиатуре «Ай-би-эм». Пароль не требовался. На дисплее отобразилась страница интернет-браузера.
Отлично! Он сможет получить доступ к электронной почте сестер, может быть, даже восстановить их переписку с Робертом Уиттингтоном. В квартире Роберта компьютера он не нашел, но, по словам Фрэнки, Уиттингтон-младший был владельцем достаточно современной техники, пока не решил пожертвовать ее в пользу благотворительной организации.
Это случилось незадолго до его исчезновения. Разумеется, Габриель счел бы подобный шаг как минимум неожиданным, а вот Фрэнки не находила ничего странного в том, что ее пасынок запросто отдал чужим людям вещь стоимостью в три тысячи фунтов. «Под настроение Робби мог выкинуть что угодно, — пожимая плечами, констатировала Фрэнки. — Сегодня ему взбредало в голову присоединиться к движению современных луддитов, назавтра — что-нибудь еще».
Компьютером пользовались обе сестры, но проверка почтовых ящиков разочаровала. Ничего интересного — сообщения от друзей, деловых партнеров и — насколько он определил — ни одного письма, полученного или отправленного в адрес Роберта Уиттингтона.
Надеясь, что в переписке может содержаться кое-какая полезная информация, Габриель начал открывать документы в случайном порядке. Ничего криминального. Файл с названием «Счета» содержал именно счета, то есть подробный перечень хозяйственных расходов, хотя, надо признать, итоговая цифра заставила Габриеля присвистнуть. Сестры явно не экономили.
Он двинулся вниз по списку файлов и вдруг замер. «Дневник». Есть! То, что надо. Габриель навел курсор на файл и дважды щелкнул. На этом легкая часть работы закончилась. На дисплее высветилось окошко с просьбой ввести пароль. Доступ запрещен.
Пароли, однако, не всегда обеспечивают надежную защиту. Если знаешь человека, в чей компьютер собираешься залезть, пароль порой совсем нетрудно угадать. Большинство владельцев домашних ПК используют в качестве паролей слова, связанные с повседневной жизнью и интересами. Но Габриель не общался с сестрами и понятия не имел, чем они занимаются, поэтому просто попробовал набрать их имена — кстати, еще вопрос, как правильно пишется «Минналуш», — и, не добившись успеха, признал свое поражение.
Он откинулся на спинку кресла и сцепил руки за головой. Итак, он в тупике. По крайней мере, сейчас. Однако уже сам факт того, что дневник — единственный защищенный паролем файл, говорит о многом. Нужно посоветоваться с Исидором и разработать план. Возможно, им удастся получить доступ к файлу, запустив по электронной почте «троянского коня» — специальную вирусоподобную программу. Правда, сделать это тоже непросто. На панели задач дисплея висел значок «Антивируса Касперского». «АВК» — безусловно, лучшая программа, вирусы и трояны вынюхивает не хуже ищейки. Исидору придется попотеть.
Габриель повернулся в кресле к дисплею «Макинтоша». Может быть, со второй машиной ему повезет больше. Он нажал клавишу ввода, и скринсейвер исчез, открыв экран. Странно. Во-первых, отсутствовало подключение к Интернету. Во-вторых, по всей видимости, на компьютере работали с одним-единственным документом. Файл назывался «Ключ Прометея». Так-так, занятно. В Оксфорде Габриель прошел курс истории культуры и считал себя до некоторой степени любителем классики. Если память ему не изменяет, Прометей похитил у олимпийских богов огонь и отдал его людям, открыв путь к знаниям. За это по приказу Зевса был прикован к скале и обречен на постоянные муки: прилетавший каждый день орел клевал его печень, которая за ночь отрастала снова. Да уж, с греческими богами шутки плохи.
