Моя крохотная утлая лодчонка сейчас в крайне опасных водах. Тут можно запросто утонуть. Поскорее меняю тему:
— Скажи, пожалуйста, разве Парвати Норан со своим другом ехали не до Афин? Они же собирались в Афинах сойти!
Она улыбается:
— Ты, конечно, ждешь не дождешься, когда они свалят, но тебе не повезло! Выражаясь словами томной Норан, они решили продолжать путешествие, так как еще не насладились в полной мере путешествием на этом дивном корабле, с этими дивными пассажирами (кроме тех, конечно, которые испачкали бассейн) и с этим необыкновенным Капитаном. Ой, а еще ты сегодня упустила одного мужчину. Вот кто был настоящей звездой вечера!
— И кто же это?
— Некто Дональд Карр. Тридцатипятилетний писатель из Америки. Его книга вышла в прошлом году и сразу же стала бестселлером. Ему бы извлечь из этого хороший доход и хороший урок да бросить все это — так нет же! Теперь он пишет второй шедевр. По прогнозам, книга тоже будет хорошо продаваться. Пишет что-то такое, как и все сейчас. Ну, знаешь, книга бывает успешна года три, в ней все, что нужно, — эротика там, ритм, примеры из повседневной жизни…
— Послушай, откуда ты все это знаешь? Ты что, уже читала?
Но ее детскую уверенность не сбить ничем:
— Я читала отрывки из его книги в одном журнале. Еще видела несколько пустых критических статей, где книгу превозносили до небес, хотя превозносить там нечего. Мне нравятся писатели, которые ранят человеческую душу.
— Например?
— Например, Федор Михайлович Достоевский.
— В его книгах текут все мутные реки нашего подземного мира — нашей темной и бездонной души, — задумчиво говорю я. — Но он не чурается крови. Ведь своим героям он, по сути, вскрывает грудную клетку — чтобы небрежно швырнуть и их душу, и сердце к себе на страницы.
— Как ты красиво выразилась! — радуется она. — Я хотела сказать то же самое, только у меня не получалось сформулировать. Знаешь, мне никогда ни с кем не было так хорошо, как с тобой.
— На самом деле, это ты хорошо говоришь, — краснею и смущаюсь я. — Тебе двенадцать лет, а рассуждаешь ты как взрослая. Я все время забываю о том, что ты ребенок. Мне иногда кажется, что в тебе живет мудрый всевидящий древний старец. Ты меня постоянно поражаешь.
— Это звезды мне тебя послали, — радостно бросается она мне на шею, осыпая мне веки, виски, щеки поцелуями. — Знаешь, что я придумала? Игру! Потрясающую игру для нас с тобой! Называется «Путешествия в подземный мир»! Обойдем с тобой наш подземный мир. Вытащим все, что до сегодняшнего дня не хотели видеть, нырнем на самую глубину, как ныряльщики за жемчугом. Расскажем друг другу все наши мечты, все наши сны. Все детские воспоминания, все раны, о которых мы вроде бы забыли… А когда нам будет страшно рассказывать, глядя в глаза друг другу, мы будем писать друг другу письма. В заголовке будем писать «Вести из подполья». И в письме напишем все, что получится и что захочется. Согласна? А?
Говоря это, она ворошит своими красивыми руками с тонкими пальцами мои волосы. Мне не хочется, чтобы она убирала руки. У меня на сердце будто идет прекрасный теплый летний дождь. Слабым голосом отвечаю: «Как хочешь».
Как только я произношу эти слова, что-то меняется. Я чувствую, что те тысячи теплых рек, омывших мне душу, внезапно пересохли. Как хочешь. Все только так, как хочешь ты.
Осторожно отстранив ее, встаю с кресла.
— Ну и что еще такого произошло вечером?
Она тоже вскакивает и внезапно похолодевшим голосом говорит:
— Да больше ничего особенного.
А потом, смахнув со лба треугольную челку, как ни в чем не бывало продолжает:
— Этот тип влюбил в себя всех женщин за столом. Видела бы ты нашу ледяную принцессу Мэри Джейн! Под взглядом этого парня она таяла, как статуя из сливочного масла. Не растерялась одна Парвати Норан. Вовсю проявила свою божественную сущность и победила. Дональд Карр весь вечер не сводил с нее глаз.
Тут она хихикает. И начинает скакать на одной ножке по полу, будто на нем начерчены классики. Только классики странные, напоминают какой-то дикий танец. Одновременно она продолжает говорить:
— Но этого ей было мало! — холодок, появившийся было в ее голосе, растаял. Успокаиваюсь. — Поверь мне, вечер был бесподобный. Я так смеялась над глупыми речами капитана, что опрокинула на себя стакан с водой. Хотела вытереться салфеткой, но и ее уронила на пол. А когда наклонилась под стол, увидела такое!.. Тебе и не снилось!
— Ну, и что ты там увидела?
— Как Парвати Норан прижимается ногами к ногам нашего писателя. И ужасно к нему пристает.
Я смеюсь:
— И это рядом со своим любовником! К Дональду Карру!
— Нет-нет! — прыгает она ко мне. — Не к Дональду Карру — тот занят ее взглядом — а к нашему писателю. Помнишь, мы дремали в шезлонгах, а он целовался со своим любовником?
Я сажусь в кресло, откуда только что встала.
Она продолжает скакать. О том эпизоде мне вспоминать не хочется.
— А потом что было? — интересуюсь я.
Как только произношу это, чувствую раздражение и невероятную усталость.
Она же ребенок. Танцы на острие ножа, черт бы их побрал.
— А что еще может быть? Пока все не встали из-за стола, писатель краснел и смущался. Старался не показать любовнику вида. Ему это удалось. А его любовник — как наивный ребенок. Эмоции в чистом виде. Настолько занят собой, что кроме себя никого и ничего не видит.
— А что еще было?
— А что еще могло быть? — раздраженно говорит она. — Потом мы встали из-за стола. Мэри Джейн и другие намылились в бар. А я, блин, приперлась вот к тебе!
— Намылились, блин, приперлась… Ты где это таких слов набралась сегодня вечером, а? — ненависть из моих слов разливается по комнате, словно жидкий газ. (Я полное дерьмо. Ничего не понимаю в детях. Полное дерьмо.)
— Ты сама постоянно употребляешь такие слова.
— А может, ты постепенно становишься на меня похожа?! Если это так, то хуже меня тебе роли не найти.
Она злится:
— А может быть, это ты постепенно становишься на меня похожа? Именно это тебя бесит и пугает.
— Вставай, пойдем в бар. Посмотрим на этого Дональда Карра.
Она нагло смотрит на меня:
— Или пропустим по парочке рюмок, если мне захочется.
Ах, как мы командовать умеем.
— Как пожелает ваше наследное высочество. Я всего лишь ваша компаньонка.
Ее глаза победно блестят, и она говорит:
— Прошу вас пройти вперед. Сегодня я буду вашей компаньонкой.
* * *
Дональд Карр — высокий и очень красивый человек атлетического сложения. Редкие светлые волосы, толстые усы, подчеркивающие аккуратный нос, карие глаза, горящие неподдельным интересом, когда он смотрит вам в глаза. Немножко напоминает Хэмфри Богарта, когда кривовато, но пленительно улыбается. Слова так и перекатываются у него во рту, быстрые и небрежные, хотя каждое его слово имеет большой вес.
