Билли подождала, пока дочь выпьет чай, и только потом заговорила снова:
— Что будем делать, Мэгги?
— Это мои трудности. Я обо всем позабочусь.
— Как ты собираешься это сделать, Мэгги? Пожалуйста, я хочу знать. Я даже не представляю себе, что теперь делать.
— Это твои проблемы, мама. Кажется, ты никогда не знала, что делать. Это твой удел — катиться с горы без тормозов. Я уеду. У меня есть деньги. Я экономила. Если знать нужных людей, то можно сделать аборт. Все просто.
— Нет, совсем не просто, Мэгги. Это ужасно, это страшная пытка. Это не самый легкий ответ на вопрос. Мне нужно время, чтобы все выверить и продумать.
Неожиданно в душе Мэгги словно проснулась маленькая девочка, нуждавшаяся в защите матери: враждебность и незащищенность на мгновение обратились в страх.
— Что скажет папа? — Билли испытала боль, услышав дрожь в голосе дочери. Мэгги не боялась, что узнает она. Мать могла видеть ее несчастье. Матери все принимают как должное. Такова их доля, это и делает их матерями. Мэгги было все равно, что она подумает. В конце концов Мэгги поверила, что мать может все уладить.
— Мэгги, я понятия не имею, что он скажет. Сейчас он в Нью-Йорке. Это дает нам передышку, чтобы принять решение. Кто отец этого ребенка, Мэгги?
Мэгги смотрела на нее непонимающими глазами.
— Отец?
— Да, Мэгги, отец. Кто отец твоего ребенка? — Боже, пусть она назовет имя. Не дай ей…
Мэгги откинулась на подушки. Прежнее вызывающее выражение вновь появилось на ее лице.
— У меня нет ни малейшего представления.
— Мэгги, я не вижу ничего смешного в этом заявлении.
— А я и не пытаюсь шутить. Ну, мама, я могу выбрать какого-нибудь парня. Какого-нибудь Стива. Я правда не помню. Это мог бы быть Гарри, Дик или Джон. Выбирай, кого хочешь. Какая разница?
— Разница большая.
— Мама, признай очевидное. Я — Ш. М.
— Что это такое?
Мэгги рассмеялась коротким, прерывистым смешком.
— Стыдно, мама. Не знаешь — спроси у папы или дедушки, они тебе расскажут.
Билли стиснула зубы.
— Что это значит, Мэгги? И откуда ты знаешь, что твои отец и дед так тебя называли?
— Потому что Сьюзан и Райли слышали, как они разговаривали, а потом пришли и рассказали мне. Так мне это и стало известно, мама. Твои драгоценные Райли и Сьюзан никогда не врут. А ты правда не знаешь? Шлюха-малолетка, вот что это значит. По крайней мере они не будут разочарованы.
Кровь отлила от лица Билли.
— Мэгги, клянусь тебе, я не знала. Если бы я… — Она снова потянулась к дочери, но та оттолкнула ее руку.
— Что бы ты сделала, мама? Хочешь, я скажу. Ты бы отвела взгляд, как всегда. Дедушка названивает всяким важным шишкам, а папа его поддерживает. Пошла бы ты против кого-нибудь из них ради меня? Не думаю, мама. Твой маленький мирок был бы потревожен. Ты ведь знаешь, что отец уехал повалять дурака. Дедушка тоже так делал.
Звук пощечины громоподобно прозвучал в тихой комнате.
— Давай, мама, теперь по другой щеке. Может быть, от этого тебе станет легче. Меня ты этим не обидишь. Меня уже ничто не обидит. Когда отец тебя бросит, что ты станешь делать? Хотя, я забыла, деньги Коулмэнов…
В голове Билли шумело, сердце гулко билось. Она от всего этого заболеет. Билли вышла из комнаты. Глаза Мэгги блестели в полутьме.
* * *
В апартаментах IP — для важных персон — отеля «Астор» зазвонил телефон. Мосс неохотно протянул руку, словно чтобы заглушить будильник. На фоне страстного женского голоса, распевавшего мелодию из бродвейского мюзикла, слышался шум душа. Пришло осознание действительности. Было 10.10 по нью-йоркскому времени, 8.10 по времени в Санбридже. Мосс глянул на смятую постель и нахмурился. Он терпеть не мог скомканные и перекрученные простыни. Телефон продолжал разрываться. Мосс смирился с тем, что придется снять трубку. До самого позднего вечера сидение с друзьями Элис, а потом два часа постельных гимнастических упражнений — все это не способствовало благодушному восприятию телефонных звонков.
Мосс слушал сдавленный, обеспокоенный голос Билли, а как раз в это время в спальню входила Элис Форбс, абсолютно голая. Ее тело всегда шокировало Мосса. В то время как ее лицо имело красивые пропорции и было женственным, тело оставалось стройным и худощавым, почти мальчишеским. Он привык к округлым формам Билли, к мягким, полным грудям, поэтому, когда он впервые завлек Элис в постель, ему едва ли не с трудом удалось достичь эрекции. Едва. Теперь он оценил эти маленькие груди с темными большими кругами вокруг сосков и узкие бедра, которые умели волнообразно колыхаться с таким жадным аппетитом.
— Дорогой, я знаю, ты проснулся, — окликнула его Элис. — Мне нужно съездить в театр. Второй акт не ладится. Скажи, что прощаешь меня. — Она поднесла руку ко рту, осознав, что он говорит по телефону.
Желудок у Мосса скрутило: Билли должна быть глухой, чтобы не услышать голос Элис. Боже! Если Мэгги беременна, зачем сообщать ему об этом в такой ранний час? Он все равно ничего не мог изменить.
— Сейчас я не могу приехать домой, — сказал он более холодным тоном, чем собирался. — Мои дела еще не закончены. Еще несколько дней. А ты не можешь уладить это дело? Поговори с Сетом и со своей матерью.
Неприятности. Он знал это уже в ту минуту, когда зазвонил телефон. Снова Амелия? Сет разозлится как черт.
Элис оделась в считанные минуты. Беззвучно, одними губами спросила: «Билли?» Когда Мосс кивнул, она подняла брови. На лице появилась заговорщицкая гримаска. Мосс не стал обращать на это внимания.
— Я буду дома к концу недели, — сказал он. — Мы сможем обсудить все это вместе. Само собой разумеется, девочке нужно сделать аборт.
Его дочь беременна. В тринадцать лет. Иисус! Где, черт побери, была Билли все это время? Как допустила, чтобы такое случилось? Сейчас ему ни к чему все эти проблемы. Девчонка самая настоящая гулящая кошка. Сет говорил это не один раз.
— Хватит, Билли! Такие вещи по телефону не обсуждают. Девочка беременна, и еще несколько дней ничего не изменят. Когда вернусь, найду врача, к которому ты сможешь ее отвести. Дома буду в пятницу вечером. Выпей что-нибудь, Билли. Судя по твоему голосу тебе не помешает. Это не конец света. Кроме того, с нами случилось то же самое.
Возглас Билли резко прозвучал в телефонной трубке.
— То было совсем другое дело, — ледяным тоном сказала она. — Твоя дочь не знает, кто отец ребенка. Что ты на это скажешь?
Мосс уставился на трубку, которую держал в руке. Ему понадобилась минута, чтобы осознать, что последнее слово осталось за женой.
Он не вернулся в пятницу, как обещал.
— Незаконченные дела, — сказал он Сету по телефону, сообщив, однако, фамилию врача для Билли.
