– Король Америки, – пробормотала Ингер Йоханне, включив ноутбук в сеть.
Всего одно письмо имело ценность – рисунок Кристиане. Три зелёные фигуры, образующие круг. Кристиане, мама и папа. Огромные руки, которыми они держались друг за друга, сплелись пальцами, словно мангровые деревья корнями. Посреди круга было изображено зубастое существо. Ингер Йоханне не могла понять, кого нарисовала дочь, и прочитала сообщение в приложении к рисунку.
– Он подарил ей собаку! – простонала она.
В начале десятого Ингер Йоханне села в машину в ужасном настроении. Она уехала всего сутки назад, а Исак уже успел купить дочери собаку. Кристиане, безусловно, станет настаивать на том, чтобы в те недели, когда будет жить у неё, Ингер Йоханне забирала и эту бестию. А ей совсем не хотелось иметь никаких собак.
Исак мог хотя бы поинтересоваться её мнением.
Раздражение не проходило. Она ехала по двадцать восьмому шоссе вдоль побережья. Дорога петляла между небольшими городками, время от времени за кораблями и лайнерами становился виден пролив Нантакет-Саунд. Солнце слепило глаза. Она остановилась у популярного туристического магазина, чтобы купить недорогие солнцезащитные очки. Свои тёмные очки с диоптриями она забыла в Норвегии. Перед ней стоял выбор: либо плохо видеть, заменив очки солнцезащитными, либо сохранить ясность зрения, но мучиться от слепящих солнечных лучей. Продавцу так хотелось всучить ей ковбойскую шляпу, что в конце концов она согласилась. Какая ковбойская шляпа в штате Массачусетс? Тридцать долларов псу под хвост. Она надеялась, что он не увидел, как она запихивала экзотический головной убор в зелёную урну. У продавца не было правой ноги, вероятно, в 1973 году, когда американцы ушли из Вьетнама, он был девятнадцатилетним рядовым.
Шоссе Мид-Кейп соответствовало своему названию. Четыре полосы разделяли полуостров вдоль на две части. Ингер Йоханне заподозрила себя в желании оттянуть время: она решила всё-таки выбрать дорогу, проходящую по побережью. Вчера она улыбалась своей импульсивности. Теперь её радость куда-то улетучилась.
Ей показалось, что барахлит коробка передач.
Что она скажет?
Исак мог и ошибиться. Он положил руку на сердце и закатил глаза, когда она спросила: уверен ли он, ведь на свете живёт не один Аксель Сайер? Пусть их и не много, но уж наверное Аксель Сайер из Харвичпорта – не единственный человек с таким именем на земле. Этот, возможно, никогда и не жил в Осло. И в тюрьме он тоже мог не сидеть. А если и отбывал наказание, то, вполне вероятно, не захочет вспоминать об этом. У него, скорее всего, семья. Жена, дети, внуки, абсолютно не подозревающие о прошлом своего pater familias, отца семейства. Совсем ни к чему эти воспоминания. Несправедливо по отношению к Акселю Сайеру. Вчера она улыбалась своей импульсивности. Сегодня ей уже казалось, что поездка в США, которая представлялась ей «поиском истины», больше напоминает бегство от… Нет-нет, не от чего-то серьёзного, сразу же перебила она себя. Да и не бегство это вовсе. В Америке ей лучше удаётся разобраться в собственных намерениях, поэтому-то она сюда и приехала. Ей только не совсем ясно, в чём именно она хочет разобраться…
Когда до дома Акселя Сайера, чей адрес, записанный на бумажке, лежал под фотографией Кристиане в блокноте, оставалась всего одна миля, она твёрдо решила вернуться. Ну что ж, поездка не удалась. Альвхильд Софиенберг должна понять. Исследование Ингер Йоханне вполне обойдётся и без Акселя Сайера. Его дело не такое уж интересное. У неё есть на примете и другие осуждённые, добраться до которых можно было на метро или на самолёте местного сообщения. Например, в Тромсё.
Рычаг переключения передач сильно скрипел.
Она продолжала ехать в том же направлении.
Наверное, ей стоит хотя бы посмотреть на его дом. Совсем не обязательно с ним общаться. Раз уж она добралась сюда, неплохо было бы посмотреть, как Аксель Сайер обустроился здесь. Дом, сад и припаркованный рядом автомобиль могут поведать историю, ради которой стоило проделать такой длинный путь.
Аксель Сайер жил на Первой Оушен-авеню.
Дом оказалось найти несложно. Небольшой, как и остальные в ряду, крытый кедровым гонтом, серым от старости. На окнах голубые ставни, флюгер на крыше неповоротливо двигается за ветром. Плотный мужчина возился с лестницей, лежащей у западной стены. Время ланча ещё не наступило. Однако Ингер Йоханне почувствовала, что уже проголодалась.
Акселю Сайеру надо было залезть на крышу. Давно нужна новая лестница! У старой не хватает трёх перекладин, а те, что остались, еле держатся. Ему хотелось сменить флюгер. Аксель просыпался по ночам от свиста ветра, который пытался развернуть упрямую металлическую птицу, а она жутко скрипела, особенно если ветер дул с юго-запада.
– Hi, Aksel! Pretty thing you've got there![12]
Молодой мужчина в клетчатой фланелевой рубашке, смеясь, прислонился к забору. Аксель кивнул соседу и поднял перед собой поросёнка. Он наклонил голову набок, слегка пожал плечами и ответил тоже по-английски:
– Странная немного, наверное, но мне нравится.
Поросёнок был сделан из меди, изящная свинка, словно приготовившаяся к прыжку. Под поросёнком на шесте были закреплены четыре стрелки, соответствующие сторонам света. Аксель Сайер отдал за этот флюгер несколько цветных поплавков для сети. Буйки давно рассохлись и были уже непригодны для использования по назначению, но на блошином рынке и на них нашлись желающие.
– Не поможешь мне с этой лестницей?
Мэтт Дэлавер был молод, но очень толст. Хорошо бы он не вознамерился лично заменить птицу на поросёнка – Аксель опасался, что лестница не выдержит его веса. Когда они установили лестницу, Мэтт, сдвинув бейсбольную кепку на затылок, сказал:
– Я бы и сам туда полез, ты знаешь, но…
Аксель хихикнул. Он осторожно поставил ногу на первую перекладину. Выдержала. Он медленно добрался до крыши. Птица до такой степени проржавела, что рассыпалась в руках, когда Аксель попытался снять её с крепления, которое в отличие от флюгера неплохо сохранилось. Поросёнок, пристроенный на место птицы, легко начал вращаться, и сразу стало понятно, откуда дует ветер.
– Потрясная! – заявил Мэтт, глядя на свинью. – Просто потрясная штука!
Аксель пробубнил слова благодарности. Мэтт положил лестницу на место. Аксель ещё долго слышал его тихое похмыкивание, после того как Мэтт скрылся из виду за углом дома О'Коннеров, ещё не заехавших на лето.
Какая-то машина остановилась на Оушен-авеню. Аксель обернулся и без особого интереса взглянул на «форд». В машине сидела женщина. В этом месте нельзя парковаться, ей следовало поставить машину на стоянке у Атлантик-авеню, как делают все приезжие. Он был уверен: она определённо нездешняя, хотя и не мог бы объяснить причину своей уверенности. Летний сезон – настоящий ад. Везде эти жители мегаполисов, набитые деньгами. Они думают, что здесь всё продаётся.
