Он закупорил бутылку и поставил её на одну из почти пустых кухонных полок. Случайно взглянув в окно, он остолбенел. Совсем рядом, всего в нескольких метрах от стены дома, стоял красивый олень. Животное повернуло голову и какое-то время смотрело прямо ему в лицо, а потом медленно двинулось в сторону леса. У него на глаза навернулись слёзы.
Сара и Эмили, безусловно, поладят. Пока им придётся жить вместе.
17
Международный аэропорт Логан в Бостоне занимает огромную площадь. Воздух под невысоким потолком наполнен пылью и запахом плесени. Всюду на глаза попадаются предупреждения, чёрные буквы на красном фоне: не наступать на кабели, которые лежали на полу, остерегаться балок, свисавших со стен, не дотрагиваться до брезента, под которым скрывались бетономешалки и строительные материалы. Четыре самолёта из Европы приземлились в течение получаса, так что перед паспортным контролем образовалась длинная очередь, и Ингер Йоханне Вик принялась заново читать уже выученную наизусть за время полёта газету, чтобы скоротать время. Когда очередь двигалась, она подталкивала ногой свой багаж. Француз в пальто из верблюжьей шерсти постоянно толкал её в спину всякий раз, как она чуть задерживалась.
Накануне вечером пришла Лине с тремя бутылками вина и двумя новыми компакт-дисками. Исак заранее забрал Кристиане. Лучшая подруга резонно заметила, что Ингер Йоханне нет нужды беспокоиться о завтрашнем дне, поскольку в Гардермуене[9]она должна быть после двенадцати. Не было также никакого смысла заезжать перед этим на работу. Бутылки, которые принесла Лине, опустели, равно как и кварта коньяка и две чашки кофе по-ирландски. Когда в понедельник 22 мая скоростной поезд остановился на перроне у нового главного аэропорта Норвегии, Ингер Йоханне пришлось бежать к туалету для того, чтобы расстаться с остатками этой слишком весёлой ночи. Ей предстояло утомительное путешествие.
Над Гренландией ей удалось уснуть.
Наконец подошла её очередь. Она прикрыла рот, пытаясь скрыть тяжёлый запах после сна и вчерашней выпивки. Контролёр возился с паспортом слишком долго, он смотрел то на неё, то на фотографию, думал о чём-то. И в конце концов поставил печать, ударив по ней изо всех сил. Добро пожаловать в США.
Раньше ощущения были иными. Попадая в Америку, она словно снимала с плеч тяжёлый рюкзак. Чувство свободы было настолько конкретным, что она начинала ощущать себя моложе, беззаботнее, веселее. Выйдя из аэропорта, она съёжилась от порывов промозглого ветра и тщетно пыталась вспомнить, где находится автобусная остановка. Она не собиралась брать напрокат машину в аэропорту, а решила добраться до Хайэнниса на автобусе. Только бы ей удалось найти этот проклятый автобус. Как и в аэропорту, снаружи царил полный хаос, всюду виднелись следы временной разметки и щиты с предупреждениями. Они нагоняли на неё уныние, которое накладывалось на не отпускающую её тошноту. Запах туалетной воды нетерпеливого француза пропитал её одежду.
Двое мужчин стояли, облокотившись на тёмный автомобиль. У обоих на головах были кепи, на плечах – характерные чёрные дождевики. Им не было необходимости поворачиваться спиной к Ингер Йоханне, чтобы та смогла прочитать на их широких спинах три большие буквы – «ФБР».
У неё и самой был такой дождевик. Он висел в шкафу, на даче у родителей, и использовался лишь во время проливного дождя. «Ф» стёрлась наполовину, а «Б» почти полностью.
Мужчины смеялись. Один из них положил в рот пластинку жевательной резинки, а потом поправил кепи и открыл дверцу перед женщиной на высоких каблуках, подошедшей к автомобилю. Ингер Йоханне отвернулась. Ей нужно было поторопиться, чтобы успеть на автобус. Она по-прежнему ощущала слабость и тошноту и надеялась, что сможет поспать в автобусе. Иначе ей придётся остаться на ночь в Хайэннисе – вряд ли она будет в состоянии вести машину в темноте.
Ингер Йоханне уже почти бежала. Чемодан подпрыгивал и шатался из стороны в сторону на маленьких колёсиках. Задыхаясь, она вручила водителю свой багаж и вошла в автобус.
Тут ей пришло в голову, что за всю поездку она ни разу не вспомнила об Акселе Сайере. Может быть, уже завтра она встретится с ним. Каким-то непостижимым образом у неё сформировалось представление о внешности этого человека: довольно привлекательный, не особенно высокий, скорее всего с бородкой. Одному Богу известно, захочет ли он встретиться с ней. Приехать в США, сорваться с места, без договорённости, без каких-либо конкретных сведений, за исключением адреса в Харвичпорте и старой истории о человеке, осуждённом за преступление, которого он, вероятно, не совершал, – всё это было настолько не похоже на её обычное здравомыслие, что она, думая об этом, улыбалась своему отражению в стекле. Она в США. В определённом смысле она снова дома.
Она заснула, как только автобус въехал в тоннель.
Последний, о ком она подумала, был Ингвар Стюбё.
18
Проснувшись во вторник утром, Ингер Йоханне Вик никак не могла понять, какое за окном время суток. Накануне вечером она взяла напрокат автомобиль в аэропорту Барнстейбл, представляющем собой всего-навсего две взлётные полосы и невысокое вытянутое в длину здание терминала. Продавщица газетного киоска протянула ей ключи и смущённо зевнула. До полуночи оставалось два часа. Несмотря на то, что до отеля в Харвичпорте, где она заранее заказала комнату, можно было добраться меньше чем за полчаса, рисковать она не стала. Ингер Йоханне остановилась в мотеле «Хай-энниспорт», который находился в пяти минутах езды от аэропорта. Приняв душ, она решила немного прогуляться.
На набережной во всём ощущалось приближение лета. Подростки проскучали всю зиму, а теперь шумели и громко смеялись, объединившись в весёлые компании. Дети помладше разъезжали на самокатах, не обращая внимания на недовольные возгласы матерей и напоминания о том, что уже пора спать. До Дня поминовения[10]оставалось меньше недели. Тогда население Кейп-Кода с его курортами увеличится раз в десять и останется таким до сентябрьского Дня труда[11], до начала нового мёртвого сезона.
Ингер Йоханне нагнулась, пытаясь в потёмках на ощупь отыскать упавшие на пол наручные часы.
Часовая стрелка только что прошла цифру шесть. Она проспала всего пять часов, но чувствовала себя выспавшейся и хорошо отдохнувшей. Уныло гудящий кондиционер внезапно замолчал. В комнате было градусов двадцать пять. Она подняла жалюзи, и комната наполнилась солнечным светом. Ингер Йоханне постояла у окна, щурясь от ярких лучей. Скоростной катер «Martha's Vineyard» – «Виноградник Марты», вычищенный и подкрашенный, стоял у пристани; ветер дул с берега, так что швартовые время от времени натягивались. За пристанью, среди небольшой рощицы, возвышался внушительный серый памятник Кеннеди. Вчера вечером она была там, сидела на лавочке и любовалась морем. Солёный воздух к тому времени заметно похолодал. Монумент, массивная стена с невыразительным медным рельефом посередине, был у неё за спиной. Расплывшийся в сумерках профиль погибшего президента напомнил ей короля, изображённого на гигантской монете.
