мужу, осторожно дотронулась до его ладони. — Пока еще не поздно. Ты уже помог той несчастной девочке при смерти...
Валентин отдернул руку, сверкнул гневным взглядом.
— Разве мы об этом договаривались? Разве в этом был наш план?
— Твой план.
Лина отвернулась от мужа, отошла к окну, за которым текла обычная вечерняя жизнь центрального района города: светящиеся фары машин, яркие витрины, сотни пешеходов на шумных улицах.
— По телевизору и в интернете только и говорят об убийстве девушки в Старом порту, — с легким упреком в голосе сказала Лина: она отчаянно хотела вернуть мужа на землю, но не знала, какие слова подобрать.
— Она была грязной проституткой, — раздался за спиной голос Валентина, и Лина содрогнулась от ненависти, кипевшей в его словах. — Смерть отброса общества ради спасения несчастной, ни в чем не виноватой девочки — что в этом плохого? — Валентин замолчал, но затем, подумав о чем-то, усмехнулся: — Ты почему-то так не возмущалась, когда мы переехали в эту квартиру и купили «Мерседес».
Лина повернулась к мужу. Она обхватила себя руками, пытаясь сдержать нервную дрожь.
— Я боюсь, что ты зайдешь слишком далеко.
— Теперь, когда я убедился в возможностях существа, ничто меня не остановит.
Одержимость во взгляде Валентина, казалось, просочилась в его голос. Подойдя к комоду, он взял с него рамку с фотографией Марины и провел пальцем по лицу дочери.
— Совсем скоро она снова будет с нами, — прошептал он.
Лина почувствовала, как на затылке встали дыбом волосы, а внутри живота разлилась противная слабость. Ее буквально затошнило от слов Валентина. Как бы она ни хотела, чтобы сказанное им оказалось правдой, в глубине души Лина понимала: то, что собирается сделать ее муж, слишком запредельно.
По одной простой причине: Марина — их любимая и единственная дочь — умерла, и ничто в этом мире не могло — и не должно было — вернуть ее к жизни.
Но Валентин считал по-другому. Поставив на комод рамку с фотографией, он проговорил тихо и задумчиво, словно обращался не к жене, а к самому себе:
— Есть одна загвоздка: для исполнения цели будет недостаточно плоти отбросов. — Валентин повернулся к жене, и Лина содрогнулась при виде его лица, искаженного безумной улыбкой. — Существо наверняка потребует кое-что повкуснее, но я уже знаю, что ему предложить.
Главы 19, 20
Глава 19
Поздним вечером, когда сумерки окончательно захватили город, Кира Коваль вернулась в Старый порт. Она успела съездить домой, где откопала в гардеробе свою самую захудалую одежду: потертую кожаную куртку, джинсовую юбку, сохранившуюся еще со времен сиротского приюта, и изрядно заношенную футболку, в которой Кира когда-то любила заниматься спортом, а потом забросила в дальний угол шкафа и надолго о ней забыла.
Вызывающий образ Киры завершили растрепанные волосы и неряшливый макияж, а также сапоги с высоким голенищем. Конечно, это был странный выбор обуви для середины августа, но Кира надела их специально, чтобы спрятать нож в голенище сапога — на всякий случай. Ее основным оружием оставался табельный пистолет: внушая уверенность, он приятно оттягивал кобуру под курткой.
В таком виде Кира намеревалась провести вечер и ночь в Старом порту, надеясь привлечь внимание человека за рулем синего фургона.
Вначале Кира недолго побыла в компании Старика и других бездомных на заброшенном складе, но затем выбралась на улицу и теперь просто расхаживала по темным закоулкам порта, стараясь не задохнуться от запахов мочи и сгнившего мусором из перевернутых баков.
Кира поежилась от холода, озираясь по сторонам, но не заметила ничего странного или подозрительного: все те же бесконечные лабиринты из старых кирпичных зданий, утонувшие в полумраке. В это время суток обитатели Старого порта предпочитали прятаться внутри заброшенных складов и ангаров, поближе к источникам тепла, которыми служили костры, разведенные в ржавых бочках.
Медленно продвигаясь по проходу между зданий, Кира думала о том, каким же все-таки ублюдком оказался ее напарник. Поведение Марка Вереса вызывало возмущение, с которым Кира едва справлялась: ей не хотелось, чтобы напарник видел, как сильно обидные и гадкие слова задевают ее. Прежде всего она должна оставаться профессионалом, ведь только так можно вывести Вереса на чистую воду.
Впрочем, до этого было еще далеко, а пока что Кире предстояло в одиночку справиться с миссией без помощи Вереса, ведь он вполне ясно дал понять, что не считает ее план действий правильным. Значит, она все сделает сама. Кире надоело, что Верес никогда ее не слушал.
Она верила в собственные силы, ведь благодаря им Кира всегда справлялась с жизненными трудностями, какими бы они ни оказались: смерть родителей, детство в сиротском приюте, учеба в Академии БЛОК... И вот теперь — совместная работа с самым невыносимым агентом отдела оперативных расследований.
Она справилась со всем. И справится с новой задачей — найдет убийцу Алины Саде и выяснит, кто похищал бесправных обитателей Старого порта, на которых всем было плевать.
Всем, кроме нее.
Рассуждения прервала вибрация телефона. Кира достала мобильник из кармана куртки: на экране высветился незнакомый номер.
Это кто еще?
— Алло? — Кира ответила на звонок.
Из трубки раздался приятный мужской голос, который показался ей знакомым:
— Кира, здравствуйте. Это Виктор Витовский. Надеюсь, вы меня узнали?
Кира в удивлении замерла на месте: конечно же она вспомнила этого человека. Виктор Витовский — молодой магнат и меценат, который славился не только своим одиозным образом жизни, но и поддержкой огромного количества благотворительных фондов по всей стране, что было особенно важно в период затяжного экономического кризиса. Во время расследования прошлого дела Кира и Верес спасли Филиппа Куверта — личного советника Виктора Витовского. Когда Куверт лежал в больнице, Кира познакомилась с Витовским, который лично поблагодарил ее за спасение своего помощника. И вот теперь — какая неожиданность! — Витовский решил ей позвонить.
Но зачем?
— Конечно, я вас узнала, — ответила Кира, отбросив секундное замешательство.
— Думаю, мы можем перейти на «ты», — не особо церемонясь, предложил Витовский: в его голосе прозвучали деловые нотки, с которыми он наверняка заключил ни один выгодный контракт. — Наверняка
