котором мы уже сообщали ранее. Пытался вывести детей по гуманитарному коридору. Накрыт артиллерией. Водитель погиб прямо за баранкой, совершая очередную ходку. Больше в салоне в тот момент никого не было».
Военкор разворачивается, занимая позицию на фоне здания. Вот и знакомый пейзажик…
«Он ехал сюда. Интернат для сирот и инвалидов детства. Дом ребёнка, как по старинке, ещё с советских времён говорят местные. Во что превратили его так называемые защитники города лучше не показывать в эфире… За моей спиной работают медицинские эксперты следственного комитета. Выносят тела… Живых нет. Следствию ещё предстоит сделать свои выводы, но уже ясно — вскрылось очередное кошмарное преступление… Ещё один ужасающий пример того, как режим фашистской хунты относится к собственному населению. Трупы детей были свалены в подвале второпях. С явными следами насилия. Растерзанные и расстрелянные. Как уже и бывало раньше, здание вряд ли планировали оставлять целым. К приходу наших войск первые этажи минируют, чтобы нанести ущерб уже после отступления, заодно скрыв улики… В этот раз всё пошло не так, как планировали боевики. Специальная штурмовая группа, более известная как „Феномен“, подавила огневые позиции, оттеснила противника с территории и произвела зачистку помещений в течение двух часов. Молниеносно! В обычном режиме этот укрепрайон пришлось бы брать не одну неделю. Благодаря героическим усилиям ребят снова сохранены солдатские жизни. К сожалению, не этих детей… Ещё одна причина поскорее уничтожить преступный режим…».
Я сворачиваю плеер на планшете. В который раз осматриваю тесное помещение. Как мы сюда только влезли… Со всех сторон напирают стены поселкового фельдшерского пункта. На удивление чистенькие застеклённые шкафчики. Небольшой холодильник. Только календарь с двухцветным флагом и, повешенная ради антуража, карта страны 404 у двери, напоминают о том, на чьей мы пока что территории. Странным образом это бумажное полотнище напоминает мне ГОСТовский плакат «Разделка туши». Ну, да… В общем-то это сейчас и происходит. В остальном же — всё, как обычно. Медицинский халат, оставленный на вешалке. Стол. Стул. Кушетка.
На ней своей верхней человеческой половиной расположилась Агния. Вертолётчик Кирюша в резиновых перчатках делает ей укол, собирается что-то колдовать над змеиной шеей, но не упускает шанса отпустить комментарий для меня:
«Блин! Ты не досмотрел. Там дальше меня покажут. Секунд пятнадцать… Со спины».
«Потом ещё раз полюбуешься…»
Кирюша задумчиво хмыкает. Откладывает шприц в сторону. Берётся за скальпель, смотрит на расползающуюся по коже девушки странную язву, мысленно уже прикидывая, откуда начнёт.
«Не любишь фронтовые новости, да?— интересуется он, пробуя остриём, сработала ли новокаиновая блокада.— А все следят».
«Нет… Я и от реальности устаю. Смотреть ещё на это… »
«Это как с порнухой,— смеётся Кирюша.— Не все способны поучаствовать, но все хотят посмотреть».
«А ты у нас и лётчик, и водитель, и медбрат и социальный психолог? И в порнухе разбираешься… На все руки мастер,— раздражается Агния.— Режь уже давай!»
Пальцами подцепив край кожи, парень ловко надрезает её и принимается осторожно отделять верхний слой поражённой плоти.
«Ай!»
«Да ты не дёргайся… Не зарежу. Слышала?.. Вы у нас герои. Всё хорошо. Зря переживала…»
«А как же мальчик?»
«А был ли мальчик?»— усмехается Кирюша и погружает скальпель чуть глубже, чем нужно.
«Ай! Больно! Да ты мясник что ли?»
«Ну, вообще-то да… А ты разве нет?»
Агния поджимает губы то ли от боли, то ли от обиды.
«А вы на что рассчитывали?— продолжает вертолётчик.— Хотели экспериментов? Так будьте готовы к неожиданностям…»
«Я не хотел».
«Ага, как же… А её кто сотворил? Ты у нас феномен первого поколения. Она второго… Можно сказать, химерная форма… А? Что скажешь, змиебаба? Тоже творчества захотелось? Или просто свою женскую пожалейку проявила? Вот и результат».
«Предупредил бы, раз такой умный…»— отвечает Агния через губу. Точно. Обиделась. Ну, и переживает, конечно…
«Так никто не знал, что так будет. Но с тобой же получилось. Теперь знаем, что случаются… Исключения. Попробуем выяснить… А вас мы ни в чём не ограничиваем. Просто наблюдаем. В естественной среде… Хе-хе…»
«А как же последствия?»
«Ты точно о них можешь не думать».
«А кто будет? Думать…»
Кирилл пожимает плечами.
«Война всё спишет».
Он наконец-то отрезает от Агнии широкий шмоток, изъеденный странной коростой. С влажным шлепком бросает его на дно пластикового контейнера. Закрывает хрустящие защёлки на крышке. Суёт в термопакет с сухим льдом. Чуть раньше в такой же термопакет отправились осколки необычной пули.
«Ну всё…»
Начинает собираться.
«А ты-то сам что тут делаешь? За деньги?»— интересуется девушка.
«За деньги? Да!— смеётся Кирюша.— Но и ради чувства причастности к чему-то большому. Когда что-то происходит вокруг, глупо оставаться в стороне. Полмира считает нас освободителями и борцами за справедливость против мирового колониализма. Другая половина называет агрессорами, оккупантами и империей зла. Мне нравится быть и тем, и другим».
На несколько секунд, он замирает, глядя, как ниточки ризомы восстанавливают ткань на шее Агнии.
«Н-да… Ладно, заболтался я с вами… Ехать надо, пока моё окошко не захлопнулось. Отвезу ваши анализы. Бывайте, консументы…»
Накинув медицинскую сумку на плечо, вертолётчик через небольшой предбанник выходит на улицу к мотоциклу. Как ни странно, безопаснее всего перемахнуть через ЛБС сейчас можно именно на таком транспорте. Я выхожу следом, как бы покурить или подышать свежим воздухом. И то и другое меня интересует меньше, чем вопрос вполголоса:
'С ней так же теперь будет?
Кирилл морщит нос, делая скептическое лицо. Отвечает полушёпотом.
«А хер знает… Смотря, чем её накачали. После — не значит вследствие, но тут… И локализация повреждения тканей. И мальчики кровавые… В общем, не верю я в совпадения, понимаешь. Да и по ту сторону мушки явно не дураки сидят. Знаешь, сколько западных биолабораторий тут было? А сколько осталось…»
Я молча киваю. Тоже не верю в совпадения.
«В общем, не волнуйся, профессиональные вирусологи и генетики разберутся,— продолжает Кирилл с улыбочкой, поглядывая в сторону двери.— Я же так… Мясник…»
«Ладно… А примерные риски?»
«Ну, не знаю… Если это синтетический вирусный агент, который использовали как вектор, чтобы внедриться в вашу ДНК, то может быть… Что угодно. Дальнейшее перерождение и потеря стабильности тканей. Неуправляемое разрастание биомассы. А если, к примеру, прионный белок, то другое дело…»
«Мясник, говоришь, да?»
«Мне только на бойне работать…— смеётся вертолётчик.— А тебе, кстати, Валерий Семёнович привет просил передать».
«Да?»
«Ага. Так что вот — передаю. Он, к слову, каждый раз про тебя отдельно спрашивает. Интересуется».
«Ну, спасибо».
«А пациентку нашу пока наблюдай… Не только за шеей и
