* * *
Ланс Спартас, помощник пастора ньюпортской маранатской церкви, настоял на встрече с Мерси вне храма. Она уловила в этом нечистую совесть: ведь номер его кредитной карточки обнаружили в записной книжке проститутки.
Спартас был высоким, темноволосым, красивым и улыбался так, словно попался на чем-то и знал, что от него хотят. Тридцати с лишним лет. Элегантно одетым, с большими часами, модной стрижкой. «Тот еще тип», – подумала Мерси. Он вызвал у нее что-то похожее на брезгливость.
Они сидели в баре небольшого дорогого ресторана на Прибрежном шоссе. Аквариум во всю стену позади стойки казался Мерси каким-то потусторонним миром: блестящие привидения непринужденно плавали среди камней и пузырей. Бар был почти пуст.
– Спасибо, что встретились со мной на стороне, – сказал Спартас. Его голос звучал обеспокоенно.
– Я понимаю.
– Собственно говоря, я почти не знал ее. Обри всего раз приходила в мою часовню. После богослужения вступила в мою группу «Бессемейные христиане». Это было полтора-два месяца назад. Больше я ее не видел.
«Нечистая совесть, – снова подумала Мерси, – готов помогать, угождать, лгать...»
Подошла официантка и улыбнулась Спартасу. Она называла его Ланс. Он ее – Шерри. Спросил, как она себя чувствует и когда придет помолиться с ним.
– Субботние вечера – это ужас какой-то, – вздохнула Шерри, всовывая пачку денег в пластиковый держатель на круглом подносе.
Она подала безалкогольный коктейль Спартасу, чашку кофе Мерси и, поскрипывая кроссовками, ушла с подносом.
– Бывали когда-нибудь дома у Обри?
– Нет. Я понятия не имею, где она жила.
– Виделись с ней вне церкви?
Спартас, плотно держа в губах соломинку, покачал головой. Бросил взгляд на Мерси, потом уставился на аквариум.
– В церковь Обри приходила одна?
– Да. После богослужения пошла к бессемейным. Представилась, сказала, что работает консультантом по организации сбыта, недавно приехала из Форт-Уорта, штат Техас. Выросла там. Добавила, что любит верховую езду, роликовые коньки, ходить в картинные галереи. Назвалась двадцатитрехлетней, но мне показалось, она младше. В газете написано, ей девятнадцать лет. Я не думал, что она такая юная. Меня удивило, что она работала профессиональной спутницей.
– В самом деле?
– Конечно.
Когда он бросил на Мерси быстрый взгляд, она заметила в его глазах виноватое выражение. Родную мать не смог бы обмануть, подумала она. И записала третий «родной» штат Обри Уиттакер.
– Что вы о ней думали?
Спартас некоторое время молчал, помешивая коктейль.
– Она была слегка отчужденной. Какой-то надменной. Словно бессемейные христиане чем-то ниже ее. Производила впечатление искушенной. Обладала острым языком. Высокая. Привлекательные лицо и фигура. Красивые черные волосы.
Мерси записала, что для Спартаса Обри была брюнеткой.
– Чего она хотела от этой группы?
Спартас кивнул:
– Я тоже задавался данным вопросом. Наверное, того же, что и все мы. Сообщества. Дружбы. Может, кого-нибудь, чтобы влюбиться. Но я не знаю. Обри как будто не особенно интересовалась нашей деятельностью или нашими членами. Правда, была она у нас всего однажды, словно приценивалась.
– Позже вы звонили ей?
Мерси почувствовала, что Спартас содрогнулся. Он вытер рот салфеткой.
– Нет. – И взглянул на нее. – Да. Да.
– Не хотите рассказать мне об этом?
– Я спрашивал, не поедет ли она с нами в выходные на лыжную прогулку в Биг-Бир. Она отказалась.
– Потом вы попросили ее о свидании.
Снова нервозная дрожь.
– Да.
– И когда она объяснила положение вещей, вы достали кредитную карточку.
Спартас глубоко вздохнул, посмотрев на Мерси со стыдом и страхом.
– Куда вы поехали?
– В отель «Четыре времени года».
– Пятнадцатого октября, в понедельник вечером.
– Кажется.
– А поточнее нельзя?
– Да, в тот вечер.
– Сколько заплатили?
– Тысячу за... нее. За номер триста пятьдесят. И еще пятьдесят за сыр и вино.
– Долго вы были с ней?
Спартас покачал втянутой в плечи головой:
– Пять минут.
Когда подошла официантка и спросила, как дела, Ланс выдавил жалкую улыбку:
– Все превосходно, Шерри. Спасибо.
Мерси посмотрела, как она возвращается к другим официанткам возле стойки бара.
– Хорошие это были пять минут?
– Оставьте, – промолвил он. – Да, конечно. Превосходные.
Мерси отхлебнула кофе, ощущая исходящие от Спартаса волны смущения.
– Потом еще приглашали ее?
– Нет. Только тогда. Это было... первый раз в жизни за деньги. – Он повернулся к Мерси. – В церкви об этом не станет известно, так ведь? Иначе вся моя жизнь пойдет псу под хвост.
– Если будете лгать мне, станет.
– Я с вами совершенно откровенен.
– Хорошо.
– Я места себе не находил от беспокойства с тех пор, как вы позвонили.
Он утер лоб влажной салфеткой, не сводя взгляда с аквариума.
– Покидая отель в тот вечер, были вы злы?
Спартас задумался. Покачал головой:
– Нет. Я удивлялся тому, что совершил это. На себя злился, да. На нее нет.
– Значит, о пистолете, купленном три месяца назад, не вспоминали?
Спартас снова повернулся к ней, его рот приоткрылся, глаза расширились.
– Пистолет лежит у меня под кроватью, клянусь Богом. Если хотите, покажу вам. Он все еще в коробке. Я ни разу не стрелял из него.
Мерси с минуту молчала, чтобы он прочувствовал бремя обвинения. Спартас заерзал.
Она подалась к нему:
– Очевидно, все было не совсем так, как вы сказали. Вы провели с ней пять минут, и не все получилось, как вам хотелось бы. Она отпустила язвительную шутку по этому поводу. Может быть, не только. Женщина таким образом больно задевает мужчину. После того, что сделала, она заслуживала смерти. Это вас так разъярило, что вы последовали за ней, став беднее на тысячу четыреста долларов, проследили наглую девчонку до дома. Все обдумали, вернулись через несколько недель и свели с ней счеты.
– Нет, клянусь Богом.
