нас это очень дорогая вещь, так что из экономии приходится тушить чем угодно. За такое короткое время нам не запастись водой: жилища в этом городке вспыхнут как спички, если огонь действительно до них дойдет.
— А если попытаться вовремя эвакуировать жителей? Куда я могу за этим обратиться?
— Это не так просто, как кажется: нужно еще организовать принимающие пункты. Не везти же людей в никуда!
— Так что же делать? — с отчаянием спросил Паша. — Ждать, пока все сгорит, а спасутся только единицы, у кого есть личный транспорт?
— Ну, все не так безнадежно, парень. Ты сейчас вот что сделай: позвони еще раз своим знакомым и передай, чтобы они укрылись в домах, загерметизировали все щели и готовились. А я пока свяжусь кое с кем насчет транспорта, в неофициальном порядке. Это будет гораздо эффективнее, хоть и в обход инструкций.
— Спасибо! — вздохнул Паша с облегчением. — Я уж и не надеялся, что меня кто-нибудь поймет...
— Ну конечно, я тут всю жизнь тушил пожары, а ты без году неделю пробыл, но мне тебя, само собой, не понять, — шутливо проворчал начальник. — Ладно, ты не хмурься, я сам когда-то был такой как ты. Бригаду пожарных вышлем, но не могу ручаться, что быстро, так что поезжай пока сам и по пути обязательно воды набери, если попадутся источники.
Паша еще раз попробовал связаться с Хилларом, однако теперь связь оказалась недоступной. Боясь, что телефон преждевременно разрядится, он оставил попытки и только позвонил Тэе. Через некоторое время к пожарной части прибыл довольно вместительный грузовик и Паша попросил водителя сначала подъехать к дому тетушки Мириам.
Пожилая негритянка вместе с Тэей и еще несколькими молодыми ребятами уже дожидалась на улице, при ней была большая клеенчатая сумка. Лицо тети Мириам было почти таким же безмятежным и непроницаемым, как прежде, только в уголках рта появились горестные складки, которых Паша до этого не замечал.
— Вы поедете с нами?
— Да, Павел, я взяла с собой средства для очистки легких и от ожогов, они могут пригодиться. Не тревожься так, мы не допустим большой беды.
— Спасибо, — с чувством сказал Паша и положил руку на плечо Тэи, которая села с ним рядом. У нее был заметно усталый вид.
Наконец машина тронулась, по кузову перекатывались многочисленные канистры для воды. Паша и Тэя время от времени выглядывали из-под брезента, чтобы сориентироваться. Дыре-Дауа остался позади, дорога становилась все более неровной, а по бокам тянулась пустошь грязно-бежевого цвета. Судя по окрикам шофера, иногда по пути попадались караваны верблюдов, а их невозмутимые погонщики считали ниже своего достоинства уступать дорогу.
— Тетя Мириам, — наконец заговорил Паша, когда в горле совсем пересохло от тревоги, — а кто вообще эти люди? Почему они живут в лесу, что означают их ритуалы и почему против них никто не смеет пойти?
— Не то чтобы никто не смеет, Павел, просто все попытки оказывались напрасными. Их никак не вытравить, пока они сами не захотят уйти на другую землю. Так и скитаются, ни с кем особо не воюя, но и не заводя дружбы, не оглядываясь на время и перемены. А кто они такие... Знаешь, была в народе такая легенда, я ее слышала еще будучи в твоем возрасте. Когда эта земля еще не звалась Абиссинией, жили на ней оседлые племена, которые строили поселки, сеяли и собирали урожай, молились своим богам и не знали иной жизни. Но однажды какой-то шаман прочитал в ночном небе дурные знаки — по крайней мере так он истолковал своим соплеменникам. Он настаивал, чтобы племя переселилось в какой-нибудь далекий край, но людям хотелось совсем другого. Одни решили, что в небе поселилась нечистая сила, от которой начался недавний мор скота и засушливая погода. Вооружившись луками, дубинами и копьями, они ушли вглубь туманного леса — похожего на тот, который ты видел, Павел, — обещали прикончить злую силу и принести трофеи, но так и не вернулись. Ни один из них больше не появлялся в родных местах, и даже останков не обнаружили. Тогда старики решили, что нечистая сила требует человеческой жертвы, и выбрали на эту роль здорового крепкого мальчика — девочек берегли, потому что им еще потомство вынашивать, а мальчик, повзрослев, может оплодотворять хоть каждый день...
Тетя Мириам на время приумолкла, но Паша и Тэя ничего не переспрашивали и терпеливо ждали, пока она снова начнет рассказывать.
— Но кровавые обычаи в племени не приветствовались: в случае жертвоприношения ребенка просто должны были отвести в лес, откуда он никогда не нашел бы обратную дорогу. Так отвели и этого мальчика, и ждали, что нечистая сила выразит свою благосклонность и пошлет спасительный дождь. Но дождя все не было, зато мальчик вернулся в селение на следующий день и рассказал удивительные вещи.
— И что же он рассказал? — спросил Паша, невольно затаив дыхание.
— Он рассказал про огоньки за лесом — синие, красные, зеленые, которые то мерцали как звездочки в южную ночь, то переливались будто пламя костра, и туман в лесу тоже становился то голубым, то алым, то сиреневым. И эти огоньки подсказали и осветили ему дорогу, а еще поведали о далеких краях, где возвышаются удивительные дома, об огромных реках и морях, о лесах и пустынях, где деревья и песок круглый год белые и холодные, а еще там обитают диковинные звери и птицы. И люди там совсем другие — с белыми лицами, с глазами цвета неба или речной воды. Мальчик рассказывал так, что его заслушались даже старейшины. И конечно, после этого много отчаянных молодых людей, да и не только молодых, бросилось в лес, увидеть своими глазами чудеса, о которых он говорил.
— А что потом случилось с этими людьми? — встревоженно спросила Тэя.
— Они вернулись и тоже рассказали много чудесного, но многие им не верили, считали, что лес просто наводит на людей морок. И мальчик якобы просто пересказывал свои бредовые видения, как и все, кто последовал за ним. А шаман, с которого все началось, особенно настаивал, что в лесу живут демоны-прельстители, которые со временем отведут глаза всем его соплеменникам и сожрут их. И задумал он развести ритуальный костер, сжечь в огне какие-то особые колдовские травы, дым от которых вроде как выводит на чистую воду — выедает глаза лгунам и предателям. Так и сделал, да только
