в остальном мире богам?
Ваня не горел желанием открывать эту тайну. И так, вид, открывшийся с воды оставлял тягостное впечатление. Вроде бы и солнечный день, и дубы, чья толщина выдаёт возраст во много веков, покрыты молодой зеленью, и дома под ними, срубленные из брёвен в полтора метра толщиной, стоят целые, под целыми тесовыми крышами… Но время неумолимо и даже несмотря на магию этого места, что хранит этот посёлок, то тут то там видны следы давнего запустения. Вот лежит отвалившаяся воротина и через неё уже прорастает молодая трава, вот на окне нет ставни, а пристань так вообще прогнила и свалилась в воду. Хорошо хоть то ли был изначально устроен, то ли образовался из-за обрушившейся набережной, пологий сход в воду. Туда и пристала Аврора.
Ваня с Ильмерой выгрузились, вытащили на берег лодку, немного подумав оттащили рюкзаки под защиту одного из прибрежных кустов, прикрыли мороком и пошли осмотреться. С каждым шагом ощущение заброшенности усиливалось. Двери в дома и ставни были закрыты, но не заперты. Обстановка внутри большей частью сохранилась, а вот вещей не было совсем. Похоже прежние хозяева уходили отсюда основательно, без спешки, понимая, что больше не вернутся.
Но, эмоции — эмоциями, а где-то как-то остановиться надо. Они выбрали небольшую, хорошо сохранившуюся избу со всеми сохранившимися ставнями, надёжными засовами на двери и печью. Перетащили сюда рюкзаки, растопили печь и наконец позавтракали. На дворе оказался погреб, что было очень кстати. Хотя лёд в нём давно уже не водился, но холод с зимы остался и туда сложили припас, собранный на последней своей стоянке. Конечно, на уроках Яги Ильмера научилась чарам, сохраняющим свежесть продуктов, но всё одно, на холоде они сохранятся лучше.
Закончив с хозяйством пошли исследовать местность. И по ходу с Ваней едва не случилось аж целых две смеховых истерики. Первый раз когда они зашли в здание, что когда-то было местной корчмой или трактиром. Схема устройства таких заведений за прошедшие века не изменилась: большой зал со стоящими в нём столами, барная стойка у дальней от входа стены, на стене за стойкой многочисленные полки. Но что вызвало у Вани приступ смеха — большая, во всю стену, сбитая из нескольких досок панель, на которой была тщательно вырезана схематическая карта Буяна с указанием всех значимых мест, коих тут оказалось прилично. Кроме Алатырь камня и Лысой горы тут стояли капища многих богов. Но больше всего поразила Ваню стрелка с надписью на велесовице: «Ты здесь». Ильмеру, которая после московских каникул понимала смысл таких схем, это тоже развеселило. Но когда они вышли к началу тропы, ведущей к Алатырь камню и увидели там покосившийся деревянный столб с укреплённой на нём доской с надписью на той же велесовице «Алатырь туды» и стрелкой, Ваню таки накрыло. Смеялся он до икоты. Отсмеявшись, молодые люди решили не тянуть кота за хвост и пошли по тропе.
Некогда ухоженная, тропа за те века, что была без присмотра заметно заросла, обветшала и местами даже осыпалась, но всё равно оставалась проходимой, так что современным паломникам, хоть и с некоторыми трудностями, удалось довольно быстро достичь цели: на последних десятках метров дорога погрузилась в глубокое искусственное ущелье, шириной метра два глубиной… Ваня не смог определить на глаз, но гораздо глубже десяти, которое, после пары резких поворотов вывело на большую, в пару сотен метров в поперечнике, ровную площадку, окружённую почти вертикальными скальными стенами. Посреди этого кратера стоял довольно ровный куб из белого мрамора, размером в пол сотни метров по каждой грани. В стене сооружения, повёрнутой ко входу в эту долину была проделана арка, метров двадцать высотой и десять шириной, из которой мерцал тёплый желтоватый свет.
Толщина стен этого сооружения составляла порядка десяти метров, а внутри стены сходились к потолку полукруглым сводом. И по самому центру внутренней залы стоял прямоугольный… постамент?… Алтарь?… В высоту он был не больше метра, а в основании два на два метра и состоял он из прозрачного светло жёлтого камня, светившегося изнутри приятным золотистым светом. За этим алтарём на стене висело что-то, напоминающее огромную чёрную баранью шкуру, а на самом алтаре вольготно устроилась огромная золотая змея.
— Ш-ш-ш-ш-а-а-а-а! — сказала змея, стекая с алтаря и плавно перетекла в высокую статную женщину, лет тридцати, в плаще и короне.
— Исполать тебе, царица Гарафена! — с поклоном произнёс Ваня. — Позволь поклониться Алатырь камню!
— Ну… Можешь, конечно, попробовать. Только сначала отпусти мою дочь.
— А как я её могу отпустить? Я не держу её силой. Она идёт туда, куда хочет.
— Мать всех змей! Ну хоть ты-то, не надо! — с усталостью в голосе произнесла Ильмера. — То мавки, сёстры мои меня в лес зазывают: «Беги!», да «Беги!», то какая… принцесса… подколодная… «Вот я его сейчас уведу, а ты, давай, лесом иди!». Да не хочу я лесом! Захочу — пойду, погуляю. А то ещё рыба одна нашлась сухопутная: «Давай ка мы сейчас из него рагу сделаем.» Ну сколько можно⁈
— Сирена что ль? — деловито уточнила Гарафена. — и куда её дели?
— Сжёг я её. И вообще! Надоело мне что-то, что при мне же меня же и делят!
— Ну не обижайся! — Ильмера нежно погладила его по щеке. — Ну кто же виноват, что ты такой мягкий, не можешь сразу под колоду послать? Вот и приходится мне отшивать.
— Так! Не поняла! — резко заявила Гарафена. — Он твою кожу змеиную не прятал?
— Не, не прятал.
— И зароком никаким тебя не опутал?
— Это я его опутала, на что и попалась. Но я не жалею.
— Так. Предположим. И на Бельтайн он тебя в подвале не запирал?
— Ну, предположим, в подвале меня запирать — дело неблагодарное, — хмыкнула Ильмера, — но нет, не запирал. На Бельтайн я со своими сёстрами в лесу всласть порезвилась, а потом домой, где теплее.
— А! Вот такая ты, значит, хитрая. А то, что за него весь груз в пути тащишь, ничего?
— Да я бы и утащила, но не даёт. Всё норовит побольше к себе в рюкзак запихнуть.
— Вот как… Ладно, бывает, — с некоторым удивлением пробормотала Гарафена и обратилась к Ване: — Значит держишь ты мою дочь в чести и довольстве?
— Всё, что могу для этого делаю, — ответил Ваня.
Мать всех змей на это удовлетворённо хмыкнула:
