также, как называется один большой военный корабль. Это корабль с очень сложной, но славной судьбой, он совершил много походов, участвовал в сражениях, вошёл в историю. Ему уже больше ста лет, он уже не участвует в сражениях, но входит в состав флота и служит музеем.
— Ух ты! — обрадовалась лодка. — Давай!
Ваня улыбнулся, положил руку на борт и произнёс:
— Сим нарекаю тебя Аврора!
— Ой! — снова прошелестела лодка. — А и правда, я себя как-то по другому чувствую!
И в самом деле, ход у лодки стал ровнее, она увереннее взбиралась на волну и не ухала с неё потом вниз, а ровно и плавно скользила. Ваня тоже успокоился, достал удочку и принялся ловить рыбу. Вопреки опасениям, ничего чудовищного на его крючок не попалось, а вот сколько-то селёдки он добыл. Ильмера тут же потрошила рыбу, выбрасывая всё лишнее за борт, а тушки складывала в один из котелков, обильно пересыпая солью.
* * *
Вика ушла к Свете: сверить запись сегодняшней лекции и завершить ревизию гардероба, собранного для пленницы Сиззлингом. По поводу последнего Вика уже сделала подробный доклад учительнице, а та смачно так повозила архимагистра мордой по всем лавкам, какие только нашлись в пределах досягаемости. Сиззлинг краснел, зеленел, белел, но в конце концов не выдержал и, рыкнув: «Вот и займись этим, если такая умная!», вышел, громко хлопнув дверью. Виталию это более чем устраивало, но сейчас её волновало вовсе не то, что глядя на Свету, её ученица тоже захотела себе платье в винтажном стиле.
Магистресса открыла небольшой ларчик и достала оттуда простую школьную тетрадку в клетку. Открыв её она углубилась в чтение доклада, занимавшего несколько листов. Если собрать пространное послание, удалив из него все ненужные детали, то получалось, что страж, поставленных на одну из точек выхода к легендарному Буяну, в положенное время не вышел на связь. Поисковая группа никаких следов его не обнаружила, хотя ну-очень-упорно-искали.
— Вот и нашёлся наш герой-любовник… — глубокомысленно заявила Виталия в пустоту. — Интересно, а Сиззлинг в курсе? А если в курсе, то какие выводы сделал?
Впрочем, было ясно, что последний вопрос интересует её с чисто академической точки зрения.
* * *
Плаванье в открытом море на утлой лодочке всего три метра длиной и с бортами едва выше четверти метра — то ещё удовольствие. Пусть лодочка эта вся из себя заколдованная, ни одна брызга не попала внутрь, пусть она как могла берегла пассажиров, скользя по волнам на манер сёрфинга, но вот именно что как могла. Болтало их всё равно немилосердно. К тому же, пока шли по рекам, трижды в день на берег выходили, ноги размять, походить, потянуться. Здесь же все три дня зажаты на своём судёнышке в полулежачем положении. Да и то, что все три дня приходилось обходиться без горячей еды радости не добавляло. Потому поход до Буяна, несмотря на то, что занял всего три дня, вымотал обоих до предела и в результате Ваня совершил серьёзную ошибку, а Ильмера вовремя его не остановила.
Вместо того, чтобы обойти весь остров, найти стоянку получше, они пристали в первой же более менее удобной гавани, вытащили лодку на берег, забрались чуть выше в скалы, где развели между камней костёр, сварили себе горячей еды из походных запасов, а наевшись и напившись чаю, вместе залезли в спальник и уснули. На ошибку им указали поутру и довольно жёстко. Проснулись они рано утром от мощного пинка.
— Ну и что это тут за туристы такие? — раздался сверху вредный, скрипуче-каркающий голос.
Над ними стояла огромная чёрная птица, похожая на очень большую ворону. По краю огромного клюва шла узкая блестящая полоска, как заточенное лезвие по краю воронёного стального клинка, а когти взблёскивали тёмной бронзой. Одним из этих когтей птица и пошевелила спящих путешественников.
— Гагана! — воскликнул Ваня, выскакивая из спальника и тут же согнулся в земном поклоне.
— Ого! — делано удивилась птица. — Даже чего-то знаешь? Чего здесь забыли-то?
— Идём мы издали, из-под славного града Ямской Угол, из села Соловьёво, идём поклониться Алатырь камню, испросить совета у мудрой Гарафены и поговорить с ветрами на Лысой горе.
— Большая программа, — кивнула птица, глядя на них одним глазом. — А чего тогда здесь встали? Место для шашлыков вон там, за этой грядой!
И Гагана указала своим бронзовым когтем на одну из низеньких скальных гряд, ограничивающих бухту.
Глава 8
А там, на острове Буян…
Ваня взглянул на хоть и низенькие, но скалы, тяжело вздохнул, но птицу поблагодарил:
— Спасибо, птица Гагана! Туда мы и пойдём.
— Идите, идите, только приберитесь тут!
Сказав это чудовищная птица взмахнула крыльями и, едва не сдув путников со всем их скарбом куда-то полетела.
Ваня с Ильмерой быстро оделись, свернули лагерь, упаковали рюкзаки, прибрали за собой весь мусор и поднялись повыше, к указанной птицей гряде, где Ваня разглядел более-менее удобное место для перевала. И когда они уже подтащили к этому месту лодку, птица прилетела снова.
— А, да. Забыла сказать. Там ещё заливчик удобный, не то что этот, и пристань налажена.
Сказав это, птица, громко каркнув, взмахнула крыльями и улетела, снова обдав путников пылью и потоком прибрежного мусора.
Ваня только глубоко вдохнул и выдохнул, а вот мавка не сдержалась:
— Ну почему все птицы — сволочи!
И они принялись спускать лодку и рюкзаки обратно к берегу.
Когда Аврора обогнула мысок и вошла в гавань, выяснилось, что всё не так благостно, как рисовало воображение. Когда-то здесь и в самом деле была… было… Ну, наверное, это следует назвать средневековым гостиничным комплексом. Знаменитый Алатырь камень, отец и предтеча всех святых камней, был местом паломничества и посвящения волхвов, сюда стекались люди со всех славянских земель. Для того и построили тут что-то типа обширного села со многими избами, деревянной набережной и пристанью. Но с тех пор прошли годы и годы. Часть славянских земель была завоёвана германцами, в остальных исконная вера была изгнана адептами чужеземного бога, поток паломников на Буян иссяк, а вскоре и пресёкся вовсе. Сколько прошло лет с тех пор, когда последний волхв покинул эти места? Пятьсот или вся тысяча? Как он уходил? На ладье, с последними верными старым богам дружинниками? Один, на лодке, типа той же Авроры? Или угас тут, в одиночестве свершая требы забытым уже
