погоде, сказала Древняя и улыбнулась. — И если я говорю, что однажды мы сочтемся, так и будет.
Через минуту она уже скрылась на парковке рядом с кафе, прихрамывая и напевая себе под нос. Лунар смотрела ей вслед, катая на языке новое, незнакомое на вкус имя — “Айя”. И еще фразу, брошенную девой вскользь: “Мы не умеем лгать”.
Тихий стук отвлек ее, Орфей манил к себе из-за разбитого стекла витрины. Туман сгинул, оголив внутренности кофейни — сплошь сломанные стулья и растрепанные гости. Что бы тот бородач ни натворил, они были явно не в восторге.
— Древние же не умеют лгать? — спросила Лунар прямо, вернувшись внутрь. И удостоилась сразу десятка возмущенных взглядов со всех сторон.
Орфей поморщился, качая головой:
— Нет, конечно. Лукавить, недоговаривать, пускать пыль в глаза, чтобы отвлечь от сути, — это все про них. Прямая ложь? Исключено.
Лунар перевела дыхание, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.
— Тот Древний сказал мне, что в склянке амброзия. Что она сможет вылечить мой голод.
— Так.
— Но там был яд.
— Верно, — чародей кивнул, медленно проводя языком по обветренным губам.
Она вперилась в мага взглядом, надеясь, что до Орфея простая мысль дойдет раньше, чем она озвучит ее сама.
— Он солгал тебе, — медленно ответил маг, и лицо его помрачнело, словно собрав кусочки головоломки, он оказался в тупике. — Он солгал.
Лунар закивала, радуясь его сообразительности:
— Именно, а значит…
— Это был не Древний.
Сон пятый. Призрак прошлого
Сообщение в “Ghostogram” прилетело поздним вечером, как раз в тот момент, когда Лунар клевала носом над книгой.
Книги она брала в руки редко — летом в столице хватало и других развлечений, но конкретно эта принадлежала Баю, и он добрый год бродил вокруг да около, как подстерегающий добычу хищник, чтобы вонзить свои когти, когда она будет наиболее уязвима и согласится ее прочитать.
Казалось бы, почему именно Лунар? Сая и Лео куда успешнее держали оборону, отбиваясь от попыток приобщить их “к прекрасному”, а Аврора быстрее согласилась бы на добровольную недельную голодовку, нежели взяла бы в руки что-нибудь тяжелее глянцевого журнала.
Когда он того желал, Бай мог быть чертовски убедительным, и Лунар в конечном итоге сдалась. И очень зря — книга оказалась просто ужасной. Вязкая жвачка из сомнительной детективной линии — злодей вычислялся с первых же страниц — и унылых персонажей, которым хотелось настучать по кумполу, вместо того, чтобы искренне сочувствовать.
Лунар порывалась поискать в сети информацию об авторе — что-то ей подсказывало, что Бай вполне мог издавать нечто подобное, прикрываясь псевдонимом, но телефон тренькнул входящим сообщением, и унылейшее чтиво было тут же позабыто.
“Ghostogram” — социальная сеть для Темных Жителей — до недавних пор была единственной лазейкой, через которую пожиратели снов узнавали о новостях. Конечно, Сая и Аврора водили знакомство с несколькими ведьмами из Старшей Школы, не особо разборчивыми в связях, а Бай вместе с Лео частенько посещали Заветный переулок, чтобы поучаствовать в Темном Тотализаторе, но узнать о вечеринках или каких-то важных событиях они могли только через “Ghostogram”.
Кто-то из нежити — кажется вампиры с Воробьевых гор, с которыми Лунар делила шоты Кровавой Мэри на одной из вечеринок — утверждали, что для обычных людей этого приложения просто не существовало. Лунар иногда гадала — можно ли гармонично совмещать чары и технический прогресс? Выяснилось, что еще как можно, и некоторые особо ушлые чародеи не стеснялись этим пользоваться.
А еще этим пользовалась Аврора, если ей непременно надо было достучаться до Лунар, но звонить было лень. Например, как сегодня — на экране без единого комментария с ее стороны переливалась красочная афиша вечеринки, которую устраивали оборотни где-то в промзоне. Реклама, обещавшая зачарованное феями шампанское и отличную компанию — внизу предупреждающе алели буквы: “домовым вход строго запрещен!”
Лунар кусала губы — стоит ли вообще выходить из дома? Это была редкая возможность побыть в компании таких же монстров, тех, кто питается человеческой плотью и кровью, но не стесняется своей природы. Это всегда помогало чувствовать себя чуть лучше. Ночь, проведенная в компании Орфея, высосала из нее последние силы — домой Лунар пришла под утро, рухнула на продавленный диван, оставшийся по наследству от прежних жильцов, и продрыхла до позднего вечера.
А теперь на горизонте замаячил призрачный шанс развеяться. Потанцевать, выпить пару коктейлей из цветочной пыльцы и шампанского, поболтать с давними знакомыми. Возможно, удастся словить в воздухе несколько свежих сплетен или спросить про странного Темного в подозрительном пальто.
Последний аргумент стал решающим в немом споре Лунар с самой собой.
Но первым, кого Лунар встретила в клубе под неоновым светом, что лился с бетонного потрескавшегося потолка, была не Аврора и даже не Бай.
Светловолосый призрак прошлого протиснулся между феечками в платьях из паутины, отпихнул в сторону безобидного лешего и встал рядом. Как в старые добрые времена.
— Яромил, — Лунар надеялась, что ее вежливая, натянутая улыбка не дрогнет. Этого имени она не произносила уже много лет. Последний раз — сбивчивым шепотом, утирая мокрые от слез щеки. Умоляла его не уезжать, не бросать ее, но Яромил только смеялся и говорил, что ее поцелуи соленые и мокрые, как поцелуи русалки. Он обнимал Лунар, прижимая к себе, шептал в ответ какие-то пустяки и не пытался ее утешить. Они оба знали, что он не останется.
А потом Яромил ушел, легко и не оглядываясь. И была боль — тупая, как зубья пилы, застрявшие в груди, но винить было некого. Лунар знала, с самого начала знала, что отношения с магом обречены на провал.
Чародеи полны мятежного духа, не мыслят себя без путешествий, меняют города и страны по настроению. Они живут долго, редко обзаводятся семьями или супружескими узами. Саломея — ярчайший пример, но ведь и Яромил был точно таким же. Слеплены из одного теста, и плевать, к какой Школе принадлежат.
И вот он вернулся. Стоял рядом, подпевая незнакомой песне, что неслась из колонок под бывшим цехом авиамоторного завода, захваченного нежитью для собственных нужд. И смотрел на Лунар, внимательно и серьезно, как смотрел когда-то, прежде чем в первый раз ее поцеловать.
— Рад тебя видеть, — сказал Яромил, когда молчание между ними стало совсем уж тягостным и неуютным. — Я скучал.
Еще год назад Лунар отдала бы десять случайных воспоминаний о первой любви, лишь бы никогда не слышать этот голос вновь. Он напоминал ей о бессонных ночах на столичных крышах, когда вино было слаще поцелуев,
