Я клянусь, Воздушное существо кружило особенно близко ко мне, заставляя меня замереть. Я просто стою там, слыша эхо слова «elegida» в своей голове.
Ли не тянет меня за руку и не говорит торопиться. Он стоит рядом со мной, как будто у нас куча времени. Это одна из тех вещей, которые мне сразу понравились в Ли — его спокойствие. Я признаюсь, что иногда у меня есть склонность к драме. Ли это понимает. Он знает, что это часть моей неприязни к переменам. Когда я «закипаю», как почти взрывающаяся звезда, Ли — это ночное небо, глубокое, успокаивающее и всегда рядом. Я мысленно встряхиваюсь и смотрю на него.
— Спасибо. Мы можем идти.
Мы — последние студенты, вошедшие в столовую. Ли и я колеблемся, а затем машущая рука Сэм привлекает наше внимание, и мы направляемся к её столу. На нём, как и на остальных столах, большой поднос с бутербродами, миска с салатом, миска с чипсами и кувшин с ледяной водой. Ли и я садимся напротив Сэм.
— Привет, вы двое. О, привет, Руби! — Сэм машет ей, и Руби садится напротив нас, кивая в знак приветствия.
— Ну что, общежития крутые, да? — Сэм взахлёб говорит, накладывая на свою тарелку несколько бутербродов и горку чипсов. — Я имею в виду, мои родители говорили, что кампус хороший, но нам даже не нужно делить ванную! Это лучше, чем у меня дома.
Энтузиазм Сэм мгновенно поднимает мне настроение, и я улыбаюсь ей.
— У меня есть шкаф. Я чувствую себя настоящей леди.
Рука Руби замирает на полпути к бутерброду.
— Ты хочешь быть настоящей леди?
— Нет! — Мы с Ли говорим одновременно и смеёмся. Я качаю головой и продолжаю. — Никак нет. Мне просто нравится притворяться, что быть леди эпохи Регентства не было ограничивающим и угнетающим.
— Ей просто нравятся платья и чай, — говорит Сэм, пережёвывая бутерброд.
— И все эти печенья, которые они называют бисквитами, — добавляю я.
— И романтика, — добавляет Ли, толкнув меня в плечо.
Руби кивает.
— Понимаю. Я тоже люблю представлять себя Сёгуном при древнем японском императоре, хотя печальная правда в том, что из-за моего происхождения мне бы не позволили ни отрубать кому-либо головы, ни даже защищать своего императора.
— Ну, я думаю, она была бы отличным сёгуном, — говорит Сэм. — Правда, Рен?
— Они1, — уточняет Руби. — Я родилась в этом теле, но я так себя не идентифицирую.
Сэм напрягается. — Я не должна была предполагать.
— Никто из нас не должен был, — говорю я.
Внезапный взрыв неприятного смеха привлекает наше внимание к столу ближе к центру комнаты. Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как нескладный парень поскальзывается на бутерброде и падает. Меня не удивляет увидеть рыжего, который подставил подножку Сэм, во главе смеющихся.
— Вот придурок, — бормочу я.
Напротив меня Руби вздыхает и начинает подниматься, но прежде, чем они успевают встать, рыжая девченка пробирается мимо смеющегося стола, помогает парню встать и сверкает глазами на придурка.
— Успокойся, — говорит придурок. — Это просто шутка, сестренка.
Сестренка?
Она качает головой и поворачивается к столу спиной, и её глаза находят нас. Она сразу направляется к нам, останавливаясь возле Сэм. Она великолепна — красота запредельная. Её глаза зелёные, как весенний мох после дождя. Волосы удивительного оттенка рыжего, светлые, длинные и волнистые. Веснушки украшают переносицу и верхушки её привлекательно румяных щёк. Джинсы и обтягивающая короткая футболка с надписью WILD FEMINIST чёрными крупными буквами подчёркивают её пышные формы.
Она прочищает горло. — Привет, эм, я Лили Везерфорд, а этот придурок, — не глядя, она указывает пальцем назад, через плечо, на стол с наглыми парнями, — мой брат-близнец Люк. Лили смотрит вниз и неуверенно улыбается Сэм. — Он не извинится за то, что подставил тебя подножку раньше, так что я извинюсь. Прости, что мой брат — осёл.
Улыбка Сэм сверкает. — Я Сэм, а это Руби, Рен и Ли. — Сэм указывает на каждого из нас по очереди. — Эй, тебе не нужно извиняться. Это не твоя вина, что он кретин.
Лили кивает. — Кретин. Это хорошее определение. — Затем она переводит внимание на Руби. — Я видела, как ты швырнула Люка на землю. Отличная работа.
— Дзякуй.
Лоб Лили сморщивается. — Дзякуй?
— Значит «спасибо» по-японски, — объясняет Сэм. — Хочешь сесть с нами? Места полно. — Сэм сдвигается, чтобы Лили могла сесть между ней и Руби.
Лили поворачивает свои удивительные зелёные глаза на Ли. — О, привет! Я видела тебя раньше.
— Да! — слово вырывается у Ли. — Я не понял, кто ты. Я видел тебя только на фотографиях. Я, эм, знаю твоего брата. Ну, типа, — добавляет он поспешно, когда я бросаю на него ошеломлённый взгляд. — Мои родители знают его родителей. Которые тоже твои родители. — Ли глотает и заканчивает: — Я не знал, что у него есть сестра-близнец, но это круто. — Я вижу, как его коричневые щёки становятся пурпурными. Он хватает стакан с водой и жадно пьёт, как будто пытается потушить пожар на своём лице, и мой живот сжимается от чего-то незнакомого — липкого, навязчивого и неудобного. Ревность? Серьёзно? Он мой лучший друг (не считая Сэм). Я не должна ревновать к другим девушкам, даже если они безумно красивы.
Лили улыбается, как будто Ли не говорил неуклюже. — Приятно познакомиться. — Когда взгляд Лили встречается с моим, я чувствую, как мои щёки тоже начинают краснеть. — Привет, эм, Рен, да? — говорит она.
— Да. — Я киваю и, используя социальные навыки из моего регентского репертуара, поднимаю тарелку с бутербродами и предлагаю ей. — Бутерброд?
— О, да, спасибо. Я умираю от голода. — Лили берёт три треугольника бутербродов и большую горсть чипсов. — Итак, я Луна во Льве. А вы кто? — Прежде чем кто-либо успевает ответить, она улыбается Руби. — Я уже знаю, что ты крутой Скорпион.
Губы Руби поднимаются в улыбке. — Действительно.
— Я Телец, — говорит Сэм.
— Не удивительно. — Лили берёт чипсину, отправляет её в рот и с ожиданием смотрит на Ли и меня.
— Водолей. — Ли произносит это глубоким и насыщенным голосом, и мне приходится скрестить
